Алан Кэйу: Бишу-ягуар

– Я же попал в него! Я видел.

– Так полезай за ним в кусты. Ты умеешь свежевать ягуара?

Ухмыляясь, пожилой охотник протянул товарищу длинный охотничий нож./Юноша мрачно посмотрел на нож, сплюнул и небрежно бросил винтовку на землю.

– Твоя взяла, – буркнул он. – Пусть я промахнулся. – Презрительный тон старшего раздражал его. – Долго нам еще торчать в этих дебрях?

– Нет, – спокойно ответил пожилой. Стоя почти по колени в буроватом иле, он колдовал над допотопным мотором. – Немного терпения, и наша развалюха опять поплывет.

Охотники прибыли сюда из небольшого поселка трапперов, селеньица из нескольких домиков на сваях у самой реки. Одолжив у одного из обитателей поселка лодчонку с дряхлым мотором, они отправились вверх по реке, чтобы поразвлечься охотой и убить время в ожидании, пока их баркас будет готов отчалить из поселка с грузом крокодильих шкур.

Юноша сидел на корточках, уставившись перед собой тусклым, невидящим взором, в полной уверенности, что мотору не суждено заработать, – уж лучше было остаться в поселке и напиться пинга – самодельной индейской водки.

«Застрять здесь, в этой проклятой сельве, где только и можно изредка пальнуть по какому-нибудь шальному зверю. Да еще вдобавок и промахнуться», – с горечью подумал он, а вслух сказал:

– А ведь чертов баркас не будет нас ждать.

В тот же миг мотор неожиданно чихнул и громко затарахтел.

– Что я говорил?! – торжествующе воскликнул седоголовый. – Все этот цилиндр, будь он неладен! Поехали.

Юноша схватил бутылку с остатками водки, поспешно осушил ее, швырнул в реку и зашлепал по грязному илу к лодке, с бортов которой слоями отставала некогда белая краска, обнажая прогнившие доски.

Когда течение вынесло лодку на середину протоки, он даже не обернулся и не проводил взглядом каменистый берег. Не посмотрел он и на низко раскинувшиеся над водой ветви и корни мангровых зарослей. Над буйной листвой порхали три огромные, ослепительно яркие бабочки борболетты с размахом крыльев больше восьми дюймов. Но юноша их не видел…

Дневная жара уже спала.

Лежа в укрытии, Бишу выжидала. Она совсем ослабела и боялась, что умрет, не успев вернуться в родное логово. Хотя в сельве смерть – привычное явление, Бишу не представляла себе, что это настолько мучительно. Она не понимала, что с ней происходит, не понимала, почему утратила привычную ловкость и быстроту.

Внезапно разорвавшая тишину дробь мотора барабанным боем отозвалась в ее голове. Безотчетный ужас заставил Бишу глубже вжаться в землю, слиться с лесной подстилкой. Словно в оцепенении, она дождалась, пока шум мотора не затих в отдалении, унося с собой смертельную угрозу и беспощадных врагов, оставивших ее беззащитной перед другими, не менее страшными опасностями.

Сверху, в ветвях дерева, послышалось тяжелое хлопанье крыльев. Задрав голову, Бишу увидела грифа.

Когда стало смеркаться, Бишу поднялась на непослушные, одеревеневшие лапы и, пошатываясь, побрела к далеким горам, за которыми садилось солнце. Движения ее стали замедленными и неуверенными – от былой кошачьей грации не осталось и следа. Терпеливый гриф неуклюже слетел вниз и принялся жадно клевать оставшиеся на земле сгустки запекшейся крови.

Спустилась ночь, и Бишу охватила дрожь. Ноющая боль то затихала, то вдруг обострялась, терзая измученное тело, и тогда Бишу обессиленно лежала, пережидая ее. В такие минуты Бишу поддерживало только сознание того, что здесь, вдали от родных мест, нельзя умирать. Какой-то удивительный инстинкт, выработавшийся у ее предков за много поколений, вновь и вновь заставлял ее вставать и гнал в направлении дома.

Наступило время охоты, и ноздри Бишу защекотали доносившиеся со всех сторон соблазнительные запахи добычи. Она учуяла близость антилопы и инстинктивно затаилась в засаде. Но движения Бишу стали настолько неловки, что антилопа заметила ее и умчалась прочь с расширенными от ужаса блестящими глазами. Бишу по инерции рванулась за ней, но, сраженная невыносимой болью, рухнула навзничь, потеряв сознание.

Так она пролежала долго, ярко освещенная лунным светом. А очнулась от прикосновения – через нее, привлеченная теплом тела, медленно переползала длинная темно-коричневая змея. Бишу знала, что эта змея не причинит ей вреда, но ощущение скользящих по шкуре холодных чешуек было омерзительным. Собравшись с силами, Бишу перекатилась на живот и отползла в сторону. «Почему змея не испугалась? – подумала Бишу. – Неужели моя беспомощность уже всем очевидна?…»