Джеймс Шульц - Сатаки и я

Я был так взволнован, что не замечал ни того, как далеко я ускакал, ни того, что моя лошадь устала бежать. Но теперь я обратил внимание на то, что она покрылась пеной, дышит порывисто и тяжело. Мне ничего не стоило ее остановить. Стадо умчалось дальше, преследуемое теперь только двумя или тремя охотниками.

Я посмотрел назад: равнина была усеяна мертвыми или ранеными бизонами. Охотники медленно разъезжали среди них, отыскивая свою добычу по стрелам в тушах животных. По дороге обратно я услышал, как один мужчина сказал: «Я убил одиннадцать жирных самок». Одиннадцать, а я убил всего трех! Мое сердце упало, мне уже не хотелось хвалиться своим успехом. А ведь я ускакал со стадом дальше, чем большинство охотников. Что же я делал все это время? Дремал?

Теперь по направлению к нам ехали женщины. Я встретил свою мать, она сидела на вьючной лошади; другую, запряженную в травуа, она вела за собой. Обе эти лошади принадлежали дяде.

– Убил ли ты кого-нибудь? – закричала она мне еще издали.

– Только троих, – ответил я с тяжелым сердцем.

– О, как я счастлива! – воскликнула она. – Три бизона, их мясо и шкуры, и все это принадлежит нам! Мой сын, я очень горжусь тобой. Я знаю, с этого дня мы не будем в нашем народе беднейшими среди бедных.

– Один охотник убил одиннадцать самок. А я только три, – сказал я печально.

– Сейчас ты об этом не беспокойся. Придет день, когда и ты убьешь одиннадцать за одну скачку, – заявила она, и я почувствовал облегчение.

Мы нигде не видели моего отца с самого раннего утра и решили, что его нет в лагере. Он пришел поздно вечером, по пути к своему ложу бросил взгляд на большой запас мяса и сложенные шкуры, но ничего не произнес. Моя мать приготовила еду и подала ему.

Он немного поел, отодвинул миску и воскликнул:

– Весь день я думал о себе! То, что случилось этим утром, заставило меня увидеть себя таким, каким я был уже долгое время – обезумевшим от игры. Теперь я собираюсь стать таким, каким я был в давние времена. Для начала я выступлю в поход, чтобы вернуть себе доброе имя и захватить у врага добычу. И я пойду не один. Мой сын пойдет вместе со мной.

– О, нет! Он слишком молод для этого! – закричала мать.

– Я уже достаточно взрослый! И я хочу встать на эту тропу, чтобы иметь право сказать отцу Сатаки: «Отдай мне свою дочь, мы хотим иметь собственный вигвам», – ответил я.

Известие о том, что мой отец и я собираемся на войну, быстро разнеслось по всему большому лагерю. Однако ни один мужчина не вызвался присоединиться к нам. Нас также не пригласили вступить в большой военный отряд Желтого Волка, который готовился выступить против Народа Носящих Пробор [8] Народ Носящих Пробор – племена сиу-дакота. Прозваны так черноногими в связи с особенностью их прически – четким пробором посредине головы. , находившегося далеко вниз по течению Большой реки [9] Большая река – так черноногие называли Миссури. .

И ни один мужчина не подошел к нашему вигваму пожелать нам удачи и дать нам свои советы. Все это показывало, как низко пал во мнении людей мой отец – он не имел ни одного друга.

Но Сатаки пришла вместе со своей матерью Патаки (Несущая Женщина), близкой подругой моей матери. Сатаки рассказала мне, как она рада, что я собираюсь идти на войну. Я должен верить, горячо убеждала меня она, что вернусь от врага с добычей, и захваченные лошади положат начало громадному табуну, который заставит ее отца обратить на меня свой благосклонный взгляд.

Потом она потянула за шнурок, на котором у нее на груди висел священный Бизоний Камень, подаренный ей жрецом Солнца несколько зим тому назад. И прежде чем я понял, что она делает, она сняла его с себя и надела мне на шею.

– Нет, нет! Ты должна взять его обратно, – запротестовал я. – Без него с тобой может случиться какое-нибудь несчастье.

Но Сатаки не разрешила мне снять его. Ее глаза блестели, она взяла меня за руки и, крепко сжав их, прошептала:

– Ты должен носить его ради меня! Каждый день и ночь молись ему: он обеспечит вам безопасность.

Она поцеловала меня и выскочила из вигвама, прежде чем я успел удержать ее.

Вечером мы с отцом выступили в поход.

На третье утро еще до наступления дня мы пересекли последнюю извилину долины Медвежьей реки и вышли к берегу Большой реки.

Теперь, когда мы сидели и слушали странное журчание воды – протяжную и печальную песню этой великой реки, – он неожиданно спросил:

– Ты никогда не видел, какие лодки делают женщины Народа Земляные Дома [10] Народ Земляные Дома – племя манданов. Черноногие назвали так это племя из-за круглых, покрытых дерном домов, в которых жили манданы. ?