Джеймс Купер - Долина Виш-Тон-Виш

— Вот следы человека, ехавшего от вырубки, — сказал зоркий лесной житель, — и к тому же человека, который не числится среди жителей Виш-Тон-Виша, потому что его конь имел подбитую подкову — такой отметины нет ни у одного животного из наших.

— Мы поедем вслед за ним, — сказал Контент, немедленно устремляясь по нечеткому следу, по многим несомненным признакам оставленному каким-то животным незадолго до того. Однако вскоре их поиск закончился. Проехав не слишком большое расстояние, они наткнулись на полуобглоданный скелет лошади. Нельзя было ошибиться насчет владельца этого несчастного животного. Хотя какой-то зверь или, скорее, хищные звери вдоволь полакомились тушей, еще свежей и сочившейся кровью, по остаткам разодранной упряжи, как и по масти и размеру животного было ясно, что это не что иное, как верховая лошадь, на которой ехал неизвестный и таинственный гость, разделивший молитву и вечернюю трапезу семейства Виш-Тон-Виша, а затем так странно и неожиданно исчезнувший. Кожаный мешок, оружие, особенно привлекшее взгляд старого Марка, и вообще все, кроме скелета и остатков седла, отсутствовало. Но и того, что осталось, было достаточно, чтобы опознать животное.

— Здесь поработали клыки волка, — заметил Ибен Дадли, наклоняясь, чтобы осмотреть рваную рану на шее. — И к тому же здесь надрез ножом. Но рука ли это краснокожего, не могу определить.

Все члены отряда с любопытством наклонились над раной. Но результаты их осмотра не пошли дальше подтверждения, что это, без сомнения, мертвая лошадь незнакомца. Однако не было ни малейшего ключа к разгадке судьбы ее хозяина. Прекратив расследование после долгого и бесплодного осмотра, они отправились заканчивать объезд вырубки. Ночь наступила прежде, чем утомительное задание было завершено. Руфь, стоявшая возле задних ворот в тревожном ожидании их возвращения, увидела по выражению лица своего мужа, что, хотя не произошло ничего такого, что давало бы повод для дополнительной тревоги, не было получено и никакого удовлетворительного свидетельства, чтобы объяснить природу мучительных сомнений, которыми, как нежная и чувствительная мать, она терзалась в течение всего дня.

Долголетний опыт показал, что когда белый человек попадает в ситуации, где можно приобрести такое знание, он легко овладевает тем особым мастерством, которое отличает североамериканских индейцев и которое позволяет им, среди прочих вещей, определять любой след в лесу с быстротой и точностью, доводящими это умение почти до уровня инстинкта. Поэтому сообщение разведчиков, единодушных во мнении, что никакой отряд дикарей, чьи силы превосходили бы их собственные, не располагается близ долины, в значительной мере развеяло страхи семейства. Тем более что эти люди, самым громогласным из числа коих был решительный Ибен Дадли, готовы были собственной жизнью поручиться за безопасность тех, кто зависел от их бдительности.

Эта уверенность оказала, без сомнения, успокоительное действие на Руфь и ее служанок. Но это действие оказалось не столь эффективным в отношении незваных гостей, все еще продолжавших обременять Виш-Тон-Виш своим присутствием. Хотя они явно оставили мысли, связанные с первоначальным предметом своего визита, но больше не заговаривали об отъезде. Напротив, ближе к ночи их начальник пришел посоветоваться со старым Марком Хиткоутом и высказал несколько предложений, как еще более обезопасить его жилище, которые Пуританин не видел причины отвергнуть.

Как следствие, возле частокола был выставлен постоянный караул до самого утра. Часть семейства отправилась на свои обычные места для отдыха, внешне спокойная, если и не полностью уверовавшая в мирный исход, а отряженные караулить заняли свои посты в нижнем из двух боевых помещений цитадели. Благодаря этим простым и для посторонних особенно удовлетворительным мерам ночные часы прошли спокойно. Утро вновь пришло в уединенную долину, как бывало не раз и прежде, в своем очаровании, не омраченном насилием или мятежом.

Так же мирно солнце трижды садилось и, как бывало не однажды, всходило над жилищем Хиткоутов без дальнейших признаков опасности или повода для тревоги. С течением времени агенты Стюарта постепенно вновь обрели самоуверенность. Однако они никогда не пренебрегали возможностью с наступлением темноты укрыться под защитой блокгауза — поста, который, как подчиненный по имени Хеллем не раз с важностью повторял, они благодаря своей дисциплинированности и привычкам людей военных были лучше всего подготовлены защищать. Хотя Пуританин втайне роптал по поводу этого затянувшегося визита, привычное самообладание и умение подавлять свои чувства позволяли ему скрывать недовольство. В первые два дня после тревоги поведение гостей было безупречным. Их чувства, казалось, целиком поглотило обостренное и беспокойное наблюдение за лесом, из которого они как будто ежеминутно ожидали появления банды кровожадных и безжалостных дикарей. Но по мере того, как со спокойным течением времени возрастали уверенность и чувство безопасности, стали проявляться симптомы возврата к легкомыслию.