Джеймс Купер - Долина Виш-Тон-Виш

Но вернусь к своему рассказу. Индейцы оттащили меня в одну сторону, а детей в другую и сказали: «Пойдешь с нами». Я спросила: «Меня убьют? » Они ответили, что не тронут, если я добровольно пойду с ними.

О! Какой горестный вид являл собой наш дом! «Приидите и видите дела Господа, — какие произвел Он опустошения на земле» 137. Из тридцати восьми человек, бывших в этом доме, никто не избежал либо смерти, либо горького плена, кроме одного, который мог бы сказать: «… И спасся только я один, чтобы возвестить тебе» 138. Двенадцать человек было убито; кого застрелили, кого закололи копьями или зарубили топорами. Когда мы жили благополучно, о, как мало мы помышляли о таких ужасах, о том, что придется увидеть родных и близких, истекающих кровью! Одному человеку проломили голову, сорвали с него одежду, а он все продолжал ползать взад-вперед. Ужасно было видеть столько христиан, лежащих в крови, подобно овцам, растерзанным стаей волков. Со всех была сорвана одежда, и они лежали нагие, а эти исчадия ада ревели, пели, выкрикивали оскорбления и неистовствовали, будто у каждого хотели вырвать сердце. И все-таки Господь своим могуществом сохранил многим из нас жизнь. Двадцать четыре человека индейцы взяли в плен.

Раньше я часто говорила, что скорее умру, чем сдамся живой в плен, если нападут индейцы, но, когда настал час испытаний, я уже так не думала. Сверкание оружия устрашило мой дух, и я не рассталась с жизнью, а предпочла пойти за этими кровожадными чудовищами. Чтобы лучше поведать о том, что случилось со мной за время горестного моего плена, я расскажу подробно о наших странствиях по диким местам.

И вот мы должны следовать за этими варварами, хотя тела наши изранены и кровоточат, а сердца исходят кровью не меньше, чем тела. В ту ночь мы прошли около мили и поднялись вверх по склону холма к небольшому городу, где индейцы решили остановиться. Они выбрали место рядом с пустым домом, который обитатели покинули из страха перед индейцами. Я спросила, можно ли мне провести ночь в этом доме; на это мне ответили: «Что, тебе все еще нравятся англичане? » Это была самая печальная ночь, какую когда-нибудь видели мои глаза. О! Дикие крики, и рев, и вопли, и пляски этих дьяволов среди ночи у костров напоминали страшные картины ада. А сколько было загублено лошадей, коров, овец, свиней, телят, ягнят, поросят и всякой птицы, награбленной индейцами в городе! Что-то жарилось, что-то валялось и горело, что-то варилось, чтобы насытить наших безжалостных врагов, которые веселились, тогда как мы были безутешны. В довершение к скорби прошедшего дня и печалям этой ночи мысли мои все время возвращались к утратам и жалкому моему положению. Все было потеряно: нет мужа (во всяком случае, он далеко от меня, так как уехал к заливу 139; к тому же индейцы сказали, что убьют его, как только он вернется домой); нет моих детей, нет ни друзей, ни родных, ни прежнего благополучия — потеряно все, кроме самой жизни, да и та может оборваться в любой момент. Ничего не осталось, только несчастный раненый ребенок на руках. И нечем мне ни восстановить, ни подкрепить его силы.

Многие люди редко задумываются над тем, насколько свирепы и жестоки наши враги. Да, это плохо представляет себе даже тот, кто, попав к ним в руки, долго прожил среди них.

Семь человек, убитые в Ланкастере прошлым летом в воскресенье (и еще один, погибший позже в будний день), были зверски зарублены одноглазым Джоном и молящимися индейцами 140из Марлборо, которых капитан Мосли доставил в Бостон. Так говорили мне сами индейцы 141.

На следующее утро пришлось оставить город и отправиться вместе с индейцами в неизвестные мне дикие края. Не могу передать, какая скорбь лежала у меня на сердце, но Господь был со мной и поддерживал мой дух. Один индеец вез мое бедное дитя на лошади. Девочка все время стонала: «Я умру! Умру! » Я шла следом, и печали моей не описать. Наконец я не выдержала, взяла девочку и, сколько могла, несла ее на руках, но силы изменили мне, и я упала вместе с ребенком. Тогда они посадили меня на лошадь вместе с моей несчастной малышкой. В это время наш путь шел с крутой горы; ни седла, ни уздечки не было, и мы обе упали через голову лошади. О, как хохотали и радовались эти бесчувственные создания, я же думала, что тут нам придет конец. Но Господь укрепил мои силы и поддержал меня, дабы я могла узреть его могущество. Да, никогда бы не поверила, что у меня хватит сил все это пережить. Скоро пошел снег, и, когда наступила ночь, индейцы остановились. Я сидела прямо на снегу у небольшого костра (сложив немного веток у себя за спиной), держа больного ребенка на коленях. Девочка все время просила пить, потому что из-за раны у нее начался сильный жар. Моя рана тоже так воспалилась, что я с трудом могла сесть или встать. Так я просидела всю холодную, зимнюю ночь с больным ребенком на руках, зная, что каждый час может оказаться для бедняжки последним, и ни одного христианина не было рядом, кто мог бы помочь или хотя бы поддержать. О, я вижу великое могущество Господа в том, что дух мой не сломился под бременем несчастий. Господь поддержал меня своим милосердием, и мы обе пережили ночь и увидели свет наступавшего утра.