Николай Еремеев - Ковчег обреченных

Дождавшись, когда кряхтенье перелезающего через забор прекратилось, а шаги того, что пустился за мной в погоню затихли за углом, я приподнял крышку своего вонючего убежища. Улица в оба конца была совершенно пуста. Лишь на тротуаре метрах в двадцати от контейнера сиротливо валялась моя кроссовка. Справедливо рассудив, что лучше бегать в одной кроссовке, чем не бегать вовсе, я развернулся в другую сторону и понёсся наутёк.

Только квартала через три я наконец нашёл для себя мало-мальски приемлемое убежище. Забившись в щель между двумя заборами, и пытаясь перевести дух, я лихорадочно соображал, что же мне делать дальше. О том, чтобы вернуться в гостиницу не могло быть и речи. Там меня наверняка поджидали. Обращение в полицию тоже не сулило ничего хорошего. Ещё навесят на меня того, что под автобусом. Да и вообще, могу вляпаться в нехорошую историю: я ведь не знаю даже, кого снимал в гостинице. И из-за чего теперь на меня идёт охота.

Единственым правильным выходом для себя я видел только возвращение в Москву. Уж там-то меня ни за что не разыщут. Какое счастье, что я имею привычку хранить деньги и документы в своём кофре, с которым никогда не расстаюсь. Этому меня учил ещё мой учитель, который постоянно вдалбливал: – “Помни, фотохудожник без аппаратуры – как музыкант без партитуры. Никогда не знаешь, через которое мгновение Судьба подарит тебе единственный шанс стать знаменитым. Лови момент!”.

Вот я его и поймал. Знаменитым я могу и не стать, зато безымянным трупом – вполне. Если меня разыщут те двое горилл. Значит, единственный шанс избежать встречи с ними, это поскорее вернуться домой.

От Усти-над-Лабем, городка в котором за мной шла охота, до Праги я мог добраться только поездом. Может быть, автобусом тоже, но в ночное время автобус явно не ходит. Значит нужно пробираться к вокзалу. Если мне повезёт и я попаду на электричку, то утром могу уже быть в пражском аэропорту. А это как раз то, что было для меня сейчас важнее всего.

С величайшими предосторожностями, поминутно оглядываясь, я пошёл к центру города, выбирая улицы потемнее. Пару раз забегал в парадные домов, пережидая пока мимо проедет очередной подозрительный автомобиль. Нужно ли говорить, что после случившегося все проезжающие авто казались мне подозрительными?

Одна из машин остановилась как раз у парадного, где я, скрючившись в тамбуре между двумя застеклёнными дверями, прятался от очередного света фар. От страха, что меня сейчас поймают и даже, может быть, убьют, противно заныло в животе и почему-то сразу ослабели ноги.

Однако, опасения мои оказались напрасными, так как это оказалось такси, привезшее к дому целую компанию подвыпивших молодых людей. Когда все они высыпали из салона, я понял, что Судьба в очередной раз являет мне свою благосклонность. Выскочив, как ошалелый из дверей парадного, чем привёл в замешательство молодых людей, я ринулся к машине с криком: – Такси!

Слава Богу, таксист оказался понятливым, и мне без особых проблем удалось объяснить ему, куда нужно ехать. Он только поморщился, уловив носом неприятный запах, исходивший от моей одежды, но вида не подал. Уже через десять минут такси притормозило у привокзальной площади и водитель, обернувшись, вопросительно посмотрел на меня:

– Где пан выйдет?

Что-то остановило меня от того, чтобы расплатиться с ним сразу и выйти тут же, на площади. Вместо этого я попросил таксиста проехать ещё пару раз туда-сюда по площади, объяснив, что хочу разыскать своих знакомых, которые должны ехать со мной одним поездом.

Вполне вероятно, и даже почти наверняка в Москве меня послали бы подальше, однако, Чехия – это хоть и Восточная, но уже Европа. Поэтому сидевший за рулём парень не стал возмущаться, а медленно повёз меня сначала в одну сторону, затем в другую. Я внимательно глядел по сторонам, но никого подозрительного не заметил.

Все бывшие в это время на привокзальной площади выглядели вполне мирно, были заняты своими делами, и ловить человека с кофром не собирались. Я бы так и попался в расставленные моими загонщиками сети, если бы не водитель. Когда я уже собрался расплачиваться и выходить из машины, таксист указал рукой на двоих парней, стоявших под деревом, густая крона которого не пропускала фонарный свет и не позволяла рассмотреть их лица:

– Не это ли друзья пана?

Но нет, это не были мои друзья. Кто бы они ни были, но только не друзья. Скорее – это были мои враги. С места, где они стояли, можно было котролировать все подходы к вокзалу. Никто, из пожелавших отправиться этим вечером в путь на поезде, не мог бы проскользнуть незамеченным мимо этой парочки. И хотя их лиц в темноте не было видно, я знал, что они ждут именно меня. Потому что в руке одного из парней была зажата моя кроссовка.