Джулия Мова - Οβίδιος. Тайна золотого времени

Лусию передернуло от возмущения. Теперь понятны стали истинные его намерения. Сэр Дэвид выкупил ее у Саида с тем, чтобы она… Боже, да как он смеет так думать! И непонятно, что больше ее возмутило: подобное смелое, совершенно беспринципное заявление или его нахальная усмешка и взгляд.

Его взгляд… Дэвид был слишком самоуверен и вызывающе дерзок! Да, это так и есть. Саид продал ее капитану! И все же она хотела отвести от себя самые худшие подозрения.

– Вы всем помогаете? – спросила она.

– Тем, кому хочу.

– А?

– Испанцам… Я помогаю испанцам.

– Зачем?

– Зачем я помогаю испанцам?! Это давняя история… Я бы не хотел об этом сейчас говорить.

– Судя по вашей внешности, вы не испанец. Скорее всего, англичанин, – продолжила наблюдения девушка. – Поэтому непонятно, почему вы нам помогаете. Хотя, конечно же, христиане обязаны помогать друг другу…

– Ваши наблюдения ошибочны, – он грубо прервал ход ее рассуждений. – Я – мусульманин. Мое настоящее имя Давид-ибн-Мулай бен Рашид. И я испанцам помогаю вовсе не из интересов вашей веры… У меня другие цели… Да, я знаю, о чем вы подумали сейчас… Посмотрите на меня и успокойтесь… Разве я похож на того, кто торгует красивыми женщинами?!

– Простите, – тихо сказала она, опуская глаза, словно в чем-то была перед ним виновата. – Наверное, я ошибалась… Но если вы – Давид Рашид, то как же в письме? Дэвид Мирр?!

– Да, – уже мягче добавил он, – Вы спросите, почему я так представился вам… Меня друзья-христиане называют Дэвидом Мирром [10] Дэвид Мирр (дословно) – «любимый мирры». Мирра, по-другому смирна, – благовоние, применяемое в медицине и парфюмерии. Между тем прозвище героя несет ироничный оттенок, поскольку слово «Мирр» здесь употреблено в переносном смысле, как женское имя «Мирра». Иными словами, «любимый дочери царя Кипра». См. древнегреческую мифологию. … Лусия, я хочу быть вашим другом… И я верю, что мы подружимся… Нам нечего делить… Для друзей я просто Дэвид… И для вас, если хотите… Вам же так привычнее, не так ли?! И вот вам моя рука в знак нашей дружбы…

Сэр Дэвид так просто и искренне протянул ей руку, что Лусия, не задумываясь, с готовностью приняла ее. Но как только маленькая женская ручка коснулась его ладони, пальцы Дэвида невольно дрогнули и резко сомкнулись.

– Ну что же, на сегодня беседа окончена. Спокойной ночи, сеньорита Лусия!

– Спокойной ночи, сэр Дэвид.

– Да, не забудьте. Завтра я жду вас к обеду!

С этими словами, не дав девушке опомниться и что-либо возразить, Дэвид быстро удалился.

Лусия с трудом перевела дыхание. Calamitas virtutis occasio [11] Бедствие – пробный камень доблести ( лат .). – произнесла она вслух и осенила себя крестом. Ее била мелкая дрожь. Духовный поединок на сегодня был окончен.

На следующий день Лусию разбудил стук в дверь. Солнце уже стояло высоко, освещая далеко, на сотни кабельтовых, сине-зеленую гладь воды. Водяная пустыня едва-едва приходила в волнение. Каюта нагрелась, и ничто, казалось, уже не напоминало о прохладной ночи… только… едва уловимый запах мяты и прекрасного, едва пробудившегося ото сна тела молодой девушки. Да, и еще – кто-то явно напрашивался в гости. Лусия неохотно открыла дверь.

Ярко-рыжая голова верзилы – старшего помощника Дэвида Мирра – уже неоднократно мелькала перед ней. Вот и теперь настойчиво требовала внимания.

Звали старшего помощника Фокс. Вероятно, свое прозвище он получил из-за рыжей копны волос. Симпатичное широкое лицо с прямоугольным подбородком. Казалось, улыбка не сходила с его лица никогда. Крупные большие руки, которыми Фокс выполнял самую трудную и, вместе с тем, самую тонкую изящную работу. У него было одно увлечение, о котором знали все, едва вступив на борт судна: он собирал раковины и делал из них кольца, бусы, разные украшения; мог вырезать из раковин фигурки животных, статуэтки девушек. Словом, имя Фокса не слетало с уст моряков и чаще других оказывалось предметом жесточайшего обсуждения.

Яркой была не только внешность старшего помощника. Его манера говорить через нос казалась девушке необычной, если не сказать смешной, но тот почему-то решил, что он француз (хотя французом никогда не был!) и, не зная французского, пытался интонацией, жестами, мимикой передать свое «французское» происхождение. На вид лет ему было столько же, что и капитану, но выглядел он, в отличие от Дэвида, неопрятно; одевался кое-как: мог надеть рубашку, турецкие шаровары и обмотаться кушаком, а мог вообще разгуливать по палубе без рубахи, чтобы все видели его широкий загорелый торс; за подобное поведение он неоднократно получал от капитана выговор. А обувь – девушка не знала, носил ли он вообще обувь. Но то был Фокс, и ему, в отличие от других, позволялось многое; он был любимчиком капитана и – всей команды.