Александр Альберт - Морские рассказы

Предупредив второго, повторил все свои действия. Место оказалось смещённым на милю юго-западнее первого, как раз на пройденное нами расстояние между двумя измерениями.

Результаты доложил второму.

Он вернулся из рубки, посмотрел на меня, покачал головой:

– Слишком гладко, Сашок, не верится.

– Так проверьте сами, сэр! – я был в некоторой эйфории от хорошо сделанной работы.

Палыч возился дольше. Вышел, улыбаясь:

– А ты почти гений!

– А почему почти? – я обиделся. – Если бы вы знали, сколько раз за вахту я определялся на третьей практике, вы бы не удивлялись, – по сорок, пятьдесят раз! Мы ходили на поисковике, искали стада трески. Когда находили, становились на якорь и звали всех наших к себе. Времени у меня было – навалом!

– Ну, иди, взгляни на мою работу.

Точка его лежала в двух кабельтовых от моей – в пределах ошибки.

– Пойду к кэпу доложиться. – И спустился вниз.

Небо заволокло облаками, стало совсем темно. Ветер был потише, визг кончился.

Я включил прожектор, в его свете увидел перебегавших из носового кубрика моряков. Одного прихватила волна, и если бы не заботливо протянутый леер, за который он успел схватиться, его, в лучшем случае, могло бы повалить на палубу, а в худшем – смыть за борт.

Палыч вернулся, дыхнул на меня ароматом коньяка.

– Аллес гут, штурманёнок, курс 162 градуса, по возможности. И дал мне целый апельсин.

– А коньячку, хотя бы в клювике?

– Зелен ещё, мой друг.

– Как на руле три вахты стоять, так зелен, а как приободрить капельку, так сразу…

– О! – перебил Палыч, – дуй в кают-компанию, перекуси. Там кандей постарался что-то приготовить.

Я подождал, пока минует очередная волна.

– Пожалуйста, сэр, – и отступил на шаг, не выпуская рукояток из рук.

Палыч аккуратно занял моё место, моя вежливость ему нравилась. Улыбка, слегка обалдевшего от рюмки, улетучилась, когда в окна рубки ударил очередной пенный вал.

Я подошёл к трапу, ведущему на главную палубу, – навстречу поднимался кок. Балансируя, он нёс в одной руке миску с чем-то, во второй – кружку.

Я принял у него кружку и вовремя: – нос судна задрался, кок потерял равновесие и едва успел схватиться за поручень свободной рукой.

Кока крепко качнуло, но он удержался, удержал и миску. Криво улыбаясь из-за распухшей правой щеки, подал мне миску:

– Я сам пришёл, Саня, помоги, сил моих нет больше! – и лицо скривилось от приступа боли.

Я посмотрел на второго – чем помочь? Я же не стоматолог, нас этому не учили. Зуб выдернуть? Страшно! Да и как?

В чемоданчике, насколько я успел заметить, никаких щипцов не было.

– Саня, помоги! Ребята сказали, что ты можешь! – почти плача, снова попросил он.

Я хотел спросить про тех, кто сказал ему обо мне, как спасителе, но потом передумал – а, вдруг, и смогу помочь?

– Ладно, Лёха, держись, что-нибудь придумаем.

Кок развернулся и стал спускаться вниз. А я остался стоять, качаясь, с кружкой в одной руке и с миской во второй. Увидев содержимое миски, обалдел, – там, сразу, были загружены: печень тресковая, шпроты, а поверх лежали два бутерброда с балыком лосося. Сразу вспомнил, что лосось иногда попадал в сети, но на столе не появлялся, исчезая неведомо куда.

И вот теперь он выплыл, вызвав зверское слюноотделение.

Меня догнал голос второго:

– А посмотри-ка, штурманок, что у тебя в кружке! – сказал он, не оборачиваясь ко мне.

Я нюхнул, качка услужливо плеснула мне каплю содержимого в губы – я почувствовал нежный аромат хорошего портвейна.

– За что? – я повернулся к Палычу.

– За, подвиг, мой друг, за подвиг!

Чертовщина! Привыкший оценивать свои поступки трезво, даже очень трезво, я ничего такого и не заметил в своём поведении за этот день.

Да – стойкий, да – могу три-четыре вахты стоять подряд, да – не прошу замены и могу трое суток выбирать рыбу и грузить её в трюм, успевая поспать стоя, прислонившись к пиллерсу.

– Не пижоньте, мой друг, народ всё видит и понимает! – второй не отрывался от окна.

Два вопроса – где перекусить и как помочь коку.

В штурманской? Не дай Бог капнуть маслом на карту – несмываемый позор!

Пока мы крутились в районе Фарер, между Исландией и Скандинавией, мы несколько раз оказывались на одном и том же месте. Карта была в многочисленных подтирках. И вдруг на ней масляное пятно! Ужас!

Решил, что лучше перекусить в кают-компании.

Балансируя, спустился вниз, чуть ли не носом открыл дверь. Никого!

Качка килевая, поэтому сел на кормовой диванчик, как раз по миделю.