Александр Альберт - Морские рассказы

– Э, Лёша, нам никакой твой сигнал не помог бы. Так будет музыка?

– Одна пластинка всего осталась, про Мишку.

– А по радио что?

– Николай Егорович, вы же знаете – один аккордеон.

– Ну, давай Мишку, что б веселей было. А то, как на похоронах…

– Саша, – обратился он ко мне, – держи по-прежнему на большую волну. – А ты, Сергей Павлович, понаблюдай вместе с Брынцевым за обстановкой, лови изменения. Должна же эта машина когда-нибудь остановиться. И – главное – определяйтесь быстрей.

Уходя к себе, остановился возле меня, тронул за плечо.

Я оглянулся, – капитан внимательно смотрел мне в глаза:

– А страшно было?

– Когда? – совершенно искренне удивился я.

Несколько мгновений кэп смотрел на меня, но ничего не сказал, повернулся и пошёл по трапу вниз в свою каюту.

И тут грянула песня – «Мишка, Мишка, где твоя улыбка…» – Лёша явно перестарался с громкостью.

На музыку из носового капа высунулись две мятые рожи. Я удивился:

– Сергей Павлович, всем же было приказано перебраться в корму?

– А эти остались. Но, видно, проголодались. Голод не тётка…

Моряки желали присоединиться к нам, но гуляющие по главной палубе хаотичные валы погасили это желание.

Дверь капа захлопнулась, ручки задраек повернулись, герметизируя носовой кубрик.

Судно крутилось в кольце «глаза урагана», уворачиваясь от наиболее высоких валов. Я инстиктивно уводил его от границы бешено крутящихся облаков.

– Палыч, – в отсутствие капитана я мог позволить себе фамильярничать, – а где мы находимся?

– Не знаю, Санёк, ураган идёт в Северное море. Полагаю, что мы Шетланды проскочили.

Солнце, блеснув напоследок зелёным лучом, скрылось за овалом облаков.

– Мы меняться будем?

– Кэп попросил меня остаться, а это значит, что и ты со мной будешь, – улыбнулся он. – Сам должен понимать, что третьему вахту доверять нельзя.

Я кивнул, соглашаясь с ним.

– А старпом?

– У него голова болит, контузия сказывается, кэп приказал его не трогать.

Старший помощник, азербайджанец, в войну ходил на подлодке.

– А ещё кэп убедительно просил до темноты определиться.

– Звёзды зажгутся, тогда и определимся.

– Вот и подождём.

Песня про лихого Мишку регулярно повторялась.

– Жалко селёдку, – вслух сказал я про разбитые бочки в карманах, – тонны три уплыло.

– Ты о чём жалеешь? Ты кренометр видел?

– Видел, ну и что?

– Да шестьдесят четыре градуса крена за мои шесть лет на флоте я ни разу не испытывал. Кэп сказал, когда ты вниз спустился, что мы в рубашке родились. Приказал – до конца рейса показания не сбрасывать! А мне сдаётся, что ты к этому сильно причастен!

– Да не надо на меня геройство вешать! Там всё по плану было. Нас когда повалило? Когда мы почти на гребне были, так? А дальше мы покатились по склону вниз, и опрокинуться уже никак не могли. Конечно, до гребня нас могло перевернуть, но шанс был, и мы его использовали.

Второй задумчиво посмотрел на меня, потом сказал неожиданное:

– Поэтому, ты, парень, и стоишь на руле. И дальше стоять будешь! Пока не выберемся из этого ада.

Я задумался – как это, перевернуться? Там же никакого спасения! И стало страшновато…

– Палыч, смотри – прямо по курсу – звёздочка!

Палыч посмотрел в боковое окошко:

– О, и здесь есть! Кто пойдёт – ты или я?

Признаться, я устал крутить штурвал, захотелось отдохнуть.

– Я пойду, с вашего позволения, сэр.

Палыч принял у меня штурвал, я прошёл в малюсенькую штурманскую рубку.

Ожидал увидеть последствия крена, но всё было нормально. Карта на столе, там же вахтенный журнал, транспортир и штурманская линейка – в ящике стола, в коробочке лежат несколько остро отточенных карандашей и секундомер.

На карте проложен предполагаемый курс, есть последнее место. Этим, как и порядком в рубке, занимается Палыч. Выходит, что мы уже прошли пролив между Шетландами и Оркнеями, но это может подтвердить только определение по звёздам.

Открыл ящик с секстаном, вытащил его из устланных красным бархатом пазов. Открыл крышку ящика хронометра, засёк время пуска секундомера. Секундная стрелка достигла нуля, я запустил секундомер. Теперь на крыло мостика, ловить секстаном звезду и «посадить» её на горизонт. Заскочил в рубку, записал показания. Проделал то же самое со второй звездой.

Поколдовав с «Ежегодником» нашёл свои звёздочки, и вот перекрестье двух линий – наше место!

Ого, мы находимся значительно южнее, в опасной близости от восточной оконечности крайнего острова.