Дмитрий Пинхасик - Нерусский новый русский

Так как предложения, извергаемые перепачканной сгущенкой убийцей, были удивительно длинными и наполненными, то требовались и периодически заборы воздуха. Саня стоял лицом к небу и покорно внимал. Я, как и положено еврейскому мальчику, на всякий случай спрятался за ним. В паузы забора воздуха я слышал Сашкин голос: «На-на, бери-бери, ешь». Руки Сашки за спиной были разжаты, черные от грязи, в них была намазюкана сгущенка. Папа требовал от меня все шесть лет моей жизни непрерывно мыть руки. Семья врача все-ж. Я знал поименно каждого микроба, который мог покарать мое здоровье и долголетие, если я не применю достаточно мыла при очередном мытье. А тут эта грязная слизь и ее, типа, как бы, сейчас, именно в такой важный момент, надо съесть. Ведь Саня для меня принес, а его сегодня за это казнят! Как же получается, если не съем, бессмысленная смерть и все из-за меня!

Я весь перекошенный ковырнул подушечкой своего розового указательного пальца в слизь с волосами. Все мое тело передернула судорога.

«Еще-еще, бери!» – шептал Саня. Я ткнул тем же пальцем еще пару раз. «Ну!? Ну? Вкусно?» – шептал Саня. Я честно лизнул грязь: «Очень вкусно. Спасибо тебе большое!» – сказал я, вытаскивая волосы незнакомых мне людей, а, возможно, и зверей изо рта.

Как-то раз, в Горький приехал Луна-парк и двоюродный брат Гарик повел меня кататься на аттракционы. Я был, конечно, очень сосредоточен и внимателен: таких парков в России не было, все это было уникальной и очень волнующей возможностью познакомиться с другим миром! Я интересовался, сколько чего стоит, и отказывался от аттракционов под причиной «надо подумать». Брат уже не знал, что и делать, и начал меня активно пытать, боюсь я или что? И тут выяснилось, что я считаю мелочь и планирую, на какие аттракционы мне хватит, а на какие – нет!

С самого детства помню, что в семье были машины. Первый Москвич 412 папа купил в год моего рождения или что-то около того. Залез в долги, но это стоило: машина – чудо прогресса! Говорят, он больше стоял, чем ездил, его все время чинили. Отца выручал дядя Боря, муж моей тетки, у них машина уже была, он и завел отца на тачку. Рукастый был мужик, и вообще – это была очень близкая нам замечательная семья. Выручали и другие мастеровые приятели. У одного из них, Жени Гуревича, были ногти – телевизоры, я не уверен, но, наверное, это заболевание какое-то… Концы пальцев расширены и покрыты боль шими выпуклыми ногтями. Я мог таращиться часами на быстрые пальцы незаменимого спасителя Жени, который ими ловко ковырялся с мотором у нас в гараже. Эти большущие пальцы умели подобраться в недосягаемые щели движка или удерживали малюсенькие винтики и пружины. Так я и стал автомобилистом. Отец, как и все, стремился к лучшей жизни, и поняв через годик, что наш Москвич вовсе не создан для езды, а имеет свои собственные меланхолические планы на жизнь в уютном гараже, исхитрился и поменял машину на жигули: вот с этого момента наша семья и начала ездить с удовольствием и ветерком!

Стремления отца, однако, никуда не пропали, и иногда машины менялись на другие, наверное, поновее или получше, так он и крутился, не забывая что-то подзаработать на выгодных продажах и покупках. Все наши родители, бабушки и дедушки, стояли в многолетних очередях на квартиры и машины, впрочем, как и многие знакомые, и если раз в несколько лет кому-то приходило письмо счастья, то это означало настолько большой куш, что жизнь владельца прямо менялась, как при супер-выигрыше в лотерею! Ведь на так называемом в то время «чёрном рынке» все это стоило в полтора или два раза дороже!

Помню, как возбужденный эмоциями отца, я весь счастливый в пять лет рассматривал новенькую ВАЗ 21011, которую мы приобрели. Отец обсуждал цвет, он был какой-то не белый, а молоч ный! Какие-то мелочи были в диковинку в этой чудо-машине, то ли добавили новейшую, ультрасложную систему – обогрев заднего стекла, то ли неимоверный наворот в виде радиоприёмника, ну, в общем, все были в восторге.

Было лето, у нас гостила бабушка из Горького. Мы куда-то ехали по Пискаревскому. Огромный сто тридцатый ЗИЛ на светофоре, не тормозя, въехал в зад нашей одиннадцатой, на одиннадцатый день, после её приобретения. Есть что ли всё-ж магия цифр?! Или аура кладбища пыталась затащить нас в иной мир. Все произошло около кладбища. В машине была почти вся семья, двое родителей спереди, и я с бабушкой сзади.

Кузов машины потом долго стоял у нас на даче, он представлял из себя гармошку, восстановить его было невозможно, зачем и почему он там стоял – не знаю. Отец и мать были пристегнуты, поэтому практически не пострадали, у бабушки сломались шесть ребер, а у меня об переднее сиденье нижняя челюсть… ну про сотрясение мозга можно не говорить.