Владимир Фил: Путь к Океану

Пароход идёт полным ходом по извилистой речке, мы душевно сидим в каюте буфетницы и пьём портвейн. Я тереблю гитару, Мартышка (буфетница) пытается подпевать, а вахтенный начальник старпом поглядывает в люмик и умиляется:

— Ай, Декс, ай, молодца! Глядите, как лихо заруливает! Скоро шлюз, однако, Фил, сходи, не впадло, помоги ему прошлюзоваться.

Шлюзование. Кэп поднимается в рубку и видит такую картину: Дексон заруливает, я ворочаю рычагами машины, а Чиф, довольный, весёлый и пьяный, командует, развалившись в капитанском кресле. Получили по первое число, конечно, в основном Чиф, как старший. Когда в таких обстоятельствах случаются аварии, береговые крысы на разборе гундосят, что вот, мол, всему виной пьянка и расписдяйство. Им не понять, что за этим кроется душа настоящего моремана — широкая, бесшабашная и рисковая, у которой тяга к риску в крови ещё со времён парусного флота. О последствиях думаешь потом, когда заново всё переживаешь в памяти, смакуя каждую секунду. Тогда уже полностью ощущаешь остроту положения и возможные последствия.

Приболевшую буфетницу Мартышку заменила жена Чифа — глупая до безобразия, ставшая объектом для стёба всей нижней палубы. Матросы задирали ей юбку, когда она драила палубу, открыто предлагали вдуть и прочие скабрёзности, та лишь хихикала в ответ. Зато она привезла с собой пятилетнего сынишку Лёху, который сразу сделался всеобщим любимцем.

Из всех услышанных слов он выхватывал на лету только мат и быстро разбирался, в каких случаях его вставляют. Сидим мы на юте, Декс что-то рассказывает, и как только произносит своё любимое «это просто писдец, мля», тут же рядом оказывается Лёха и бежит дальше, радостно крича:

— Пистец-пистец-пистец пля!

И быстро нашёл применение этому слову, шпанёнок! Была у него любимая подлянка — камни из нард за борт выбрасывать, мы за его пребывание на борту пар пять выточили, стали уже в карманах носить. Заходишь в курилку поиграть, там Лёха вечно трётся. Открываешь нарды — камней нет.

— Где кубики, Лёха?!

За борт показывает:

— Пистец.

Любил Лёха, будущий моряк, покомандовать. Поднимется в рубку, включит матюгальник и давай орать на всю акваторию:

— Польный пилёт плять! Рул плава на болт! Волёдя на бак! Декс на ют! Стоп машина! Атдать швартовы ёпанамать! (нахватался с других судов, у нас так не командовали).

Из курилки его было не выгнать, а когда оставался там один, брал кем-то не потушенный бычок и пытался затянуться. Я спалил его раз за этим делом, отнял окурок, набил пачку «Родопи» сладкими хрустящими палочками, похожими на сигареты и вручил — на, Лёха, кури. Тот потом только эти палочки и «курил», откусывая потихоньку.

Отца Лёха боялся, а мать не слушался абсолютно. Стала она как-то раз на него наезжать, как обычно, в салоне, во время обеда. Тот вдруг бац кулачком по столу:

— Пашла накуй, ктё в доме хазяин!

Мы выпали под столы, а та к Чифу со слезами жаловаться. Отхватил пацан писдюлей по-полной и малость приутих, но ненадолго.

Скучно нам стало, когда его увезли домой — настоящий мареман растёт!

Просыпаюсь ночью от какого-то хруста, продираю глаза и вижу такую картину — Дексон усердно крутит мясорубку, перемалывая мак, который давно уже высох в пароходной трубе.

— Варить — палево, — говорит Декс, — давай сушняка хапнем.

— Ну, давай.

Сидим и закидываем ложками, запивая клюквенным морсом. Схавали по три весла, минут двадцать посидели — не прёт. Закинули ещё по трёхе — никакого ощутимого эффекта, только почёсываться начали.

— Ну его накуй, такой кайф, зря собирал, — обламывается Декс и поднимается в рубку на вахту.

Я следом, — мне скучно.

Утречко наступило, стоим в Черепке у причала, выгружаем чугунную чушку. Беру от некера делать бинокль и гляжу по сторонам. На противоположном берегу трахается раком молодая парочка, заметив зайчик от бинокля, машут нам руками и ускоряют темп.

— Вот те и порно халявное.

Декс хватает второй бинокль и начинает со смаком комментировать, а я перевожу окуляры на кабину крана. Там ловко двигает рычагами молодая девушка, черпая грейфером чугунную чушку из нашего трюма.

Видимо, мак всё-таки попёр, потому что я пошёл на берег и полез по скобам на работающий портовый кран с вращающейся башней. Крановая, слава богу, вовремя это заметила и остановилась.

— Свистнул хотя бы, — говорит, — на неделе один из ваших чуть не писданулся.