Георгий Кубанский - На чужой палубе

- Я рад, что познакомился с опытным изобретательным моряком, с отличным экипажем. Остается, с вашего разрешения…

- Не спешите,- остановил его Джим Олстон.- Вам предстоит нелегкая переправа. Дайте вашим людям отдохнуть.- Он перехватил устремленный на него пристальный взгляд собеседника и улыбнулся.- У вас такой вид,будто вы хотите что-то сказать и не решаетесь.

- Пожалуй,- согласился Петр Андреевич.- Не решаюсь.

- А вы смелее,- дружелюбно поощрил его Джим Олстон.

- Как можно ошибиться в человеке,- осторожно начал Петр Андреевич.

- Вы имеете в виду капитана?- В голосе Джима Олстона прозвучало недовольство.

- Нет. Я говорю о вас. Меня удивила ваша нерешительность, безучастность ко всему, что происходило с пароходом…

- Безучастность?- повторил Джим Олстон.- Это не совсем точно. Безучастность,равнодушие… не в моем характере.Волею обстоятельств я вынужден был держаться безучастно,пассивно.Вы удивлены? Понимаю вас. Но, думаю, что и вы меня поймете.

Он прошелся по рубке, затем отвел своих слушателей в сторону от рулевого и вахтенного штурмана и заговорил- тихо, медленно, будто отбирая из множества нахлынувших мыслей самое важное.

- Полгода назад меня уволили с работы.Ни одна компания не брала меня.За что? Будучи капитаном,я допустил у себя на судне забастовку. Не удивляйтесь. Мы многого не понимаем у вас.Но и вы неважно разбираетесь в том,что делается у нас. Напоминаю вам, что капитан на судне- полномочный представитель компании.Он обязан соблюдать ее интересы,как свои собственные, а иногда даже в ущерб своим личным. Меня взяли на «Гертруду», полагая, что я достаточно потрепан и укрощен.Да так оно и было. Я пришел сюда с единственным желанием: ни во что не вмешиваться и ничем не интересоваться, кроме своих прямых служебных обязанностей. А получилось…- Он вздохнул и произнес другим тоном: - Интересно, какой аттестат даст мне «Меркурий»?

- А вы переходите к нам,в Советский Союз,- с юношеской непосредственностью предложил Морозов.- Сколько у нас работает…

Он перехватил вопросительный взгляд Петра Андреевича и осекся.

- В Советский Союз! - на суховатом лице Джима Олстона появилась мягкая отеческая улыбка.- Как бы вам объяснить мое положение?.Представьте себе, что загорелся дом, где вы родились, выросли, живете с семьей много лет. Что вы станете делать?

- Стану… тушить пожар,- ответил Морозов, уже понимая, куда клонит собеседник.

- Тушить пожар,- повторил Джим Олстон.- А вы предлагаете мне, когда в моем родном доме горит,бросить все- родных, друзей- и укрыться под прочной крышей Советского Союза.Нет.Я буду тушить пожар в своем доме. Как? Не знаю. Но буду тушить. Возможно, я останусь без работы. Возможно, из старшего помощника превращусь во второго, а то и в третьего. Все возможно. Зато я отправлю фотокопии посмертного письма Ричарда О'Доновена в газеты. Пускай читатели заглянут в грязную кухню боссов.

- Но кто же его напечатает? - воскликнул Морозов.- Газеты принадлежат тоже боссам.

- Боссы есть разные,-возразил Джим Олстон.- Они грызутся между собой.И как еще грызутся. Судовладельцы на стену полезут, если такое письмо появится в газете.Зато страховые боссы… ухватятся за него.А они… зубасты.Очень зубасты!

Джим Олстон замолк - на него выжидательно смотрел вахтенный штурман. Капитан подошел к нему, и они склонились над картой.

- Сложный у них переплет,парень,- сказал Петр Андреевич Морозову.- Сразу не разберешься. Отложим-ка мы это дело до возвращения на «Тамань». А пока пройдем в радиорубку.

Петр Андреевич доложил по рации Степану Дмитриевичу о состоянии парохода и принятом решении оставить «Гертруду», получил в ответ «добро» и облегченно вздохнул. Но странно… Сейчас, когда он мог в любую минуту расстаться с чужой палубой,у него вдруг появилось тягостное ощущение,будто он забыл нечто очень важное, без чего нельзя сесть в шлюпку, вернуться на траулер. Петр Андреевич напрягал память,перебирая все, что делалось на пароходе. В трюме работы идут слаженно, четко. Руля пароход слушается отлично. В машинном отделении делать нечего. Еще покойный Ричард О'Доновен сказал, что машина- единственное, что действует на «Гертруде» безотказно. Даже негодяй боцман посажен. Но что же тогда забыто?

Петр Андреевич взглянул на часы. Можно поднимать Алешу и Ивана Акимовича. Отдохнули.Мысль о близящемся возвращении на траулер напомнила о забытом. Надо проститься с экипажем «Гертруды»,с теми, кто пошел за таманцами в трюм, вместе с ними делили тревоги, опасность и первые жгучие радости удачи. В голове уже зарождалось простое и сердечное обращение к матросам. Надо начать с морского братства и перейти к рабочей дружбе, что преодолевает границы, различие в языках, нравах… Мысль подстраивалась к мысли? легко…