Артём Яковлев - Третий вариант

Лёшкин голос пропал окончательно сразу после остановки. Я, помучавшись, набрал пальцем на клавиатуре:

«вишу не слышу отлично».

Пусть знают, что связь звуковая пропала, а я в порядке. Начинать баловаться со знаками препинания не стал. Как поймут меня, пусть так и поймут.

Но связь цифровая всё ещё действовала и меня поняли. Пришло ответное сообщение: «Пока висишь, сообщай, что видишь».

Не дождутся! Я так глубоко иду впервые, буду сам смотреть что здесь и как. Пусть мой напарник им все эти прелести расписывает. Он вечер и полночи готовился к этому.

За стометровой отметкой ещё немного стемнело. Сгущавшийся сумрак всё более насыщался синими тонами. Ещё немножко и всё вокруг посинеет окончательно. Белые перчатки теперь потускнели, а подсветка дисплея и пузырькового шарика стали ярче.

Стайных рыб на такой глубине уже нет. Только различные, шарахающиеся от меня, одиночки. Мелочь, крупных хищников, вроде акул, здесь не вижу. И метровая пика, закреплённая на спине, я боюсь так и останется не испытанной в настоящем деле.

Когда меня начинают опускать, возникает неприятное ощущение бездонного тёмного колодца, куда меня тросом проталкивают… С каждым метром погружения всё заметнее темнеет, но не так уж сильно и мне без надобности включать прожектор, там у дна иметь свет важнее.

Остатки цифровой связи пропали на двухстах пятидесяти. Не страшно. Внизу должен оставаться ещё один транслятор, правда не такой мощный, как верхний.

И в то же время стал заметным холод. Температура, пока опускаюсь, снизилась. Почти как в зимней речке подо льдом, куда я окунулся как-то в детстве, решив проверить толщину льда. И спас меня тогда братишка. И мы оба потом в мокрой одежде бежали домой и там оба были наказаны за мою шалость. Но брат принял всё как надо и не стал себя выгораживать.

Костюмчик на мне хоть и теплоизолированный, но под водой тепла не держит совсем. Поэтому и был предусмотрен подогрев. Но я стараюсь обойтись своими силами.

Поработал пальцами в тугих перчатках, от души помахал ластами. Как бы начал согреваться. Но на очередной остановке всё равно пришлось включить терморегуляцию. И ещё подсветку на пальцах, от них в воде разлилось небольшое сияние.

На такой глубине свет почти отсутствует. Темнота снизу и темнота вокруг заметно сблизились. Большой синий шар почернел и его воображаемые стенки сблизились. Вижу только то, до чего могу дотянуться рукой.

После шестой остановки, когда до дна осталось меньше восьмидесяти метров, неожиданно моргнул коммуникатор и дошло текстовое сообщение, состоящее из обрывков:

«…то…64…им…за…смоляков…».

Я не понял, какой-такой этот Смоляков, фамилию эту в первый раз увидел, и она мне ни о чём не сказала. Но на всякий случай на эту абракадабру ответил привычным «ок». После чего цифровой канал сверху замолк. Как видно, они, если и получили мой ответ, то тоже ничего не поняли.

И после последней остановки, я наконец смог снова расслышать знакомый голос Лёхи:

«Саш… Ты меня слышишь?..»

Лёхе кто-то со стороны посоветовал чуть слышно:

«Ты набери ему текстом…»

Но Алексей был таким же упрямым, как и я, он повторил голосом:

«Как слышишь меня, ответь!..».

Я тут же набрал:

«слышу леша».

Алексей обрадовался:

«Хорошо что ответил!.. На какой ты глубине сейчас?».

Так как вопрос был каким-то позиционным, а трос скользил, я отвечать не стал. Пока набираю, да пока это до Лёши дойдёт, я буду уже на месте.

Трос опускался стремительными рывками, и до дна остались уже считанные метры. Пора было готовить приземление.

Я включил прожектор на плече. И ближайший ко мне мир воды вспыхнул яркими красками… То, что я считал работой глаз, оказалось больше работой воображения. Кромешной и неподвижной сизой пустоты больше не было. Ярко-зелёный луч сиял в воде, упираясь в близкое дно.

Удар ногами я всё-таки прозевал. Спружинить не удалось, ударился подошвами в ластах, ноги только после подогнул и сразу завалился на бок в облако поднявшейся мути. А трос, продолжая скользить вниз, широкими петлями падал на меня…

«стоп» – торопливо набрал я, замерев в лежачем положении. Вода засияла жирной мутью, пришлось дисплей коммуникатора приблизить к самому стеклу шлема, чтобы можно было что-то разглядеть в кромешном тумане.

Падение на меня троса остановилось только через двадцать секунд. Оторвать себя от дна мне было уже невозможно, более двадцати метров стального троса, огрузившего мой, и без того тяжёлый, скафандр, неподъёмно придавили ко дну. А найти какая петля лежит на какой, в этом положении я не мог. И снова на руке набрал: