Мария Роше - Унесённые «Призраком»

– Сэр, не хотите составить компанию мисс и послушать сонеты Шекспира?

У мистера Спенсера невольно дернулся глаз, а выражение лица стало таким кислым, что Мэри не удержалась от смеха. Мужчина выпрямился, сдержанно пробормотал «Благодарю, в другой раз» и, поджав губы, откланялся.

– А ты, Марион, оказывается, та еще штучка! – Кейт с интересом взглянула на спутницу и тоже рассмеялась: – Впрочем, мой дядя это заслужил. В следующий раз подумает, прежде чем совершать что-то подобное.

Теперь, когда мисс Маккейн стало лучше, они почти все свободное время проводили на свежем воздухе: любовались морскими просторами, грелись на солнце, читали или негромко беседовали о разных вещах. Прочие пассажиры не проявляли к ним особого интереса: женщины держались своих мужчин, офицеры и капитан вообще старались не иметь никаких дел с пассажирами, воспринимая их как вечно путающийся под ногами и беспокойный балласт, одинокие джентльмены несколько раз подходили к девушкам с целью представиться и завязать разговор, но тут же появлялся бдительный дядя Грэм, отвлекал их внимание на себя и больше этих молодых людей Мэри и Кейт рядом с собой не видели. Корабельные матросы жили своей обособленной жизнью и, казалось, вообще не замечали их, однако спустя несколько дней Мэри случайно убедилась в обратном.

Вечером, когда стемнело, она вышла одна постоять у фальшборта: Кэтрин уже уснула, а Мэри отчего-то не спалось, и она надеялась, что шелест волн и прохладный ветер излечат ее от бессонницы. В темноте закутанную в платок девушку, устроившуюся возле лестницы, ведущей на шканцы, легко было не заметить, что и произошло с проходившими мимо двумя матросами. Поэтому Мэри стала невольной свидетельницей их разговора.

– Дурная примета. Знаю, о чем говорю, – сказал один. – Будь моя воля, я бы не взял ее на борт за сотню гиней, и наш предыдущий капитан, да упокоит Господь его душу, поддержал бы меня. А нынешний думает только о выгоде. Накличет на всех нас беду, вот увидишь.

– Я думал, плохая примета – это убить альбатроса или выйти в плаванье в пятницу, – засомневался второй.

– Нет! – горячо возразил первый. – Еще мой дед говорил: женщина на корабле – само по себе скверно, а женщина в черном – вдвойне. Хуже только покойник, я знаю, о чем говорю.

Второй ненадолго задумался, потом хохотнул:

– Невелика беда! Надо просто избавиться от проклятого платья. Пройти мимо и, скажем, уронить на него горящий фитиль: ой, простите, мэм, я так неловок!.. Вот начнется потеха: подол сгорит, останутся только эти забавные штуки из китового уса да панталоны под ними. Воображаю, как юная вдовушка завизжит и бросится бежать!

Мужчины засмеялись и стали подниматься на шканцы. Выждав какое-то время, Мэри огляделась и тенью метнулась на полубак. Кейт сонно прищурилась и приподнялась на койке, когда девушка второпях зажгла обе свечи.

– Марион? – удивленно пробормотала она. – Что случилось?

– Простите, мисс, – Мэри присела рядом, переводя сбившееся дыхание и взволнованно глядя ей в глаза: – Мисс Маккейн… Кэтрин… милая Кейт, вам грозит опасность!

– Не беспокойся, Марион, – сказала Кейт, выслушав перепуганную девушку. – Они не посмеют. На корабле запрещен открытый огонь; даже наши свечи устроены так, что при падении сразу же гаснут. И офицеры во главе с капитаном не оставят без наказания подобную выходку…

– Да, мисс, – перебила ее юная шотландка, – разумеется, они накажут виновных, но вам это уже не поможет. У нас в театре был случай: после спектакля молоденькая актриса не заметила свечу, забытую на краю стола, и неосторожно встала рядом. Сперва у ее платья вспыхнула кружевная манжета, затем загорелся рукав и пламя перекинулось на пышный ворот. Другие актрисы бросились на помощь и быстро потушили огонь; костюм оказался несильно испорчен, и мы с миссис Спрингс за два дня его починили, но вот багровые пятна ожогов на плече и шее бедняжки не сходили несколько месяцев и оставили после себя безобразные шрамы. Только благодаря доброте мистера Росса девушка не потеряла работу и не оказалась на улице: он даже оплатил ей лечение. – Марион помолчала, а потом умоляюще взглянула на Кейт: – Прошу, подумайте о себе. Неужели какое-то платье стоит того, чтобы из-за него пострадать?!

Какое-то платье…

Женщины не облачаются в черное просто так, по своей прихоти. Все это время ее компаньонка проявляла удивительную деликатность и ни разу не спросила, по кому молодая мисс носит траур. Сама Кейт говорить с кем-либо о потере и искать сочувствия не хотела, но сейчас вдруг осознала, что ее тянет открыть свою душу Марион. Что это необходимый и правильный шаг на пути… к чему?