Владимир Яцков - Шербурские зонтики для «Адмирала Сенявина»

И если мое поколение, которое я бы назвал поколением «детей Победы», могло что-то осмысленно понимать в окружающей действительности бытия в то время, когда Америка утратила ядерную монополию, то люди постарше нас, которые первые пять послевоенных лет жили в преддверии ядерного апокалипсиса, вспоминают его как очень тревожное. Я помню рассказы о нем нашего школьного учителя по военной подготовке, помню даже, как проснувшись однажды ночью и увидев в мокром оконном стекле радужные круги от уличного фонаря, принял их за далекую вспышку ядерного взрыва и бросился на пол под окном, ожидая звона выбитых стекол от ударной волны. И именно поколение «детей Победы» стало основными «солдатами» «холодной войны». Что бы там не говорили и как не пытались тогда и сейчас опошлить и очернить события тех лет, как бы не придумывали «стремление русского медведя захватить весь мир», были: Карибский кризис, арабо-израильские войны, война в Афганистане и, как говорили в городе моей юности Одессе, «еще посмотрим, кто в ней победил». По крайней мере, наши бывшие враги в Афганистане теперь не столь категоричны в своей ненависти к «шурави», а наших «кровных друзей», пардон, «америкосов» там лупят взращенные ими же талибы. И если СССР там немало построил, то США ни цента в Афганистан не вложили и не вложат прежде всего потому, что для «янки» это невыгодно, с афганцев нечего взять, кроме героина. Да и вообще в этой войне не было ни победителей, ни побежденных, и главный ее результат – то, что она не переросла в горячую, а такие возможности были и неоднократно. Вот об одном из эпизодов этой одной из самых длинных в истории войн, а она продлилась около 45-ти лет, я попытаюсь рассказать в своем повествовании. Пусть не ропщет читатель на хронологическую неточность: некоторые события как бы «спрессованы» по времени, некоторые растянуты, не нужно искать каких-то совпадений в событиях, датах, названиях кораблей и так далее. За основу изложенного мной принята история, рассказанная одним моим знакомым, бывшим боевым пловцом спецназа ГРУ Тихоокеанского флота; фигура эта во многом собирательная. Можно много говорить о генетической памяти, о голосе крови, влиянии кастовости как инстинктов воинов или торговцев на те или иные черты характера народа. Но по моему твердому убеждению поколение «детей Победы» в своей массе никогда не сдавалось перед лицом врага, даже когда он в чем – то и превосходил его, и поэтому никогда заранее не обрекало себя на поражение.

ЧАСТЬ 1. ШЕРБУР

Мелкие, искрящиеся в пологих лучах восходящего нормандского солнца волны вздыбились «Полным вперед!» гигантских винтов всего в нескольких метрах от пирса, когда казалось, что корма «Адмирала Сенявина» неминуемо навалится на причальную стенку военной гавани Шербура.

Крейсер лихо швартовался к незнакомому французскому берегу, словно в бухте Золотой Рог родного Владивостока. Встречающий отряд советских кораблей контр-адмирал Реми не шелохнулся, хотя внутри у него екнуло неприятное ощущение предстоящей встречи с сумасбродными русскими, которые даже пришвартоваться по-обычному и стать вдоль причальной стенки не хотят. Матросы швартовной команды, чуть рисуясь, одновременно метнули выброски прямо в руки принимавших концы французов, после чего она красножилетной змейкой потащила с вьюшек по палубе толстенные капроновые канаты, подавая их на берег, полетели в илистое дно французской гавани носовые якоря, взвизгнули шпили, набивая якорные цепи, и вот уже последним аккордом швартовки кормовые швартовные лебедки подтянули крейсер лагом к пирсу, натянув заведенные на береговые кнехты канаты почти без провиса в паре метров от причальной стенки.

Спустили кормовой трап с полотняным названием крейсера на поручнях. Заиграл «Встречный марш» французского оркестра – он репетировал его весь предыдущий вечер, надеясь удивить русских.

По спущенному трапу легко сбежал командующий походом контр-адмирал Михайлов. Торжественная встреча одной из приглашенных на юбилей французского военно-морского флота делегаций началась.

Главстаршина Александр Симушкин, которого в команде звали кратко: «Сима» – дальневосточная рыба из породы лососевых – а непосредственное командование после Ляошаня, бывшего Порт-Артура в шутку и полувсерьез – «китайцем», в церемонии встречи и торжественном построении не участвовал. По той причине, что не был приписан к кораблю и вообще никому на этом корабле не подчинялся, да к тому же в его «командировки» в белой парадной форме обычно не отправляют. Он сидел за парапетом кормовой спаренной зенитной установки и оттуда сверху, невидимый с берега, наблюдал за копошившимися на нем французами, высматривая особ противоположного пола, которых, по его мнению, там было маловато. Разочарованный тем, что они пришли «туда», где не «много женщин и вина», как в знаменитой морской песне про похождения то ли русских, то ли французских моряков то ли в Кейптаунском, то ли в Неапольском порту, в зависимости от того, кто поет эту песню, Сима в досаде покрутил штурвальчики, наводя спаренные стволы на нависшую по левому борту громаду французского авианосца «Клемансо».