Николай Прокудин - Потеряшкино счастье [СИ]

Юля отрицательно покачала головой. Не-а!

— Мой организм и так хорошо растет. Мало того что на «Жемчужине» кок Шницелев одними кашами кормил, так ещё и вы будете меня этой невкусной гадостью пичкать? Нет уж! Дудки! Сами трескайте свою дурацкую овсянку.

— Тогда налью тебе тарелку овощного бульона.

Потеряшка насупилась и поджала губки.

— Радуйся, что не пичкаем рыбьим жиром! — буркнул Мерцалкин. — Тоже, между прочим, очень полезная штука…

— Хм. Спасибо за доброту! А что это такое рыбий жир?

— Рыбий жир-то? Ну-у… это такая полезная штука… — начал было крыс и осекся. Он и сам толком не знал, что это такое.

— Рыбий жир — это такая желтая тягучая невкусная жидкость, примерно как подсолнечное масло, — пояснил Мерцалкин. — Она имеет неприятный запах и противный вкус. Делают его из китового жира.

— Давненько я не слышал про рыбий жир! — проскрипел влетевший в иллюминатор Гогель. — Говорят, что китов запретили бить, вот и нет рыбьего жира. Радуйся этому факту, девочка!

— Ой, я уже радуюсь! Ура! Защитим жизнь китов!

— Тогда сейчас же лопай овсянку, — сказал Амадеус.

— Не хочу!!!

— Заладила: хочу — не хочу. Есть такое слово «надо»! Бери ложку и живо ням-ням!

— Ты со мной обращаешься как с младенцем! — обиделась девочка. — А я, между прочим, по штату теперь палубный матрос!

Крыс подал ей тарелку и ложку. Юляшка сморщила презрительно носик, но так как была всё же очень голодна, то принялась с аппетитом поедать овсянку, приготовленную неумелым коком.

И тут явилось начальство — Сева-корабельный. Новый капитан с порога набросился на крыса:

— Амадеус! Ты почему шумишь? Кто разрешал без команды бить склянки?

Крыс промолчал, а уплетающая кашу Потеряшка, даже с набитым ртом вставила несколько слов:

— Лично я не била никакие склянки! — возразила Юля. — А ты, Амадеус, разве что-то разбил?

— Вот темнота! Тельняшка как у настоящего матроса, а то, что бить склянки означает ударять в рынду каждый час — не знаешь! Какая же ты после этого морячка? — пробурчал корабельный. — Обычная сухопутная девчонка…

Юля, насупилась и молча продолжала есть кашу. Сева видя же, что никто не обращает на него внимания, добродушно спросил:

— Чем будете потчевать капитана?

Но Мерцалкин ответил вопросом на вопрос:

— Мы тебя постоянно кормим, а разве приведения едят? Зачем им пища?

Корабельный вытаращил на него глаза:

— Это я раньше был только невидимым призраком. А сейчас я как обычный моряк несу службу на судне, поэтому мне нужна настоящая человеческая пища! Ну что, кормить будешь?

— Овсянка, сэр! — бесстрастно произнес Мерцалкин фразу, недавно услышанную им во время телевизионной трансляции всем известного фильма.

— И всё? — возмутился Сева.

— Так точно! Не нравится? Тогда объясните, чем питаются настоящие приведения…

— Корабельные едят все, что попадется. Конечно же, мы не привереды, но больше всего любим мясо.

Крыс ухмыльнулся и ответил:

— Сева, жуй, что дают, разносолов на столе нет.

Рябоконь задрожал всем телом, побагровел и опять начал мерцать.

— Крыс, ты как разговариваешь с капитаном?!

— Эх, Сева! Это ты на капитанском мостике капитан! А за столом ты просто едок.

Корабельный от возмущения потерял дар речи, ведь в кают-компании капитан тоже старший! Но передумал злиться и произнес с достоинством:

— Кок! Подайте мне, сэру Рябоконю, овсянку! Будьте любезны!

— Слушаюсь, милорд! — с достоинством ответил крыс и поставил тарелку с кашей перед капитаном.

Последним к столу явился кот. Сидя на мачте он задумался о смысле жизни, и поэтому не слышал ударов колокола.

Василиск в отличие от сухопутных котов очень любил море, но предпочитал на него смотреть через иллюминатор или сидя на палубе. Конечно, он искренне любил море, но какой кот в здравом уме и рассудке станет добровольно любоваться морем, балансируя на рее.

Василиск внезапно заскучал по родной «Жемчужине». Почему? Да потому, что попугай и крыс были приблудными, Мерцалкин и Потеряшка — просто пассажирами, а корабельный — вообще, случайным попутчиком. Только он, Василиск, настоящий коренной обитатель сухогруза! И вот его плавучая родина затерялась где-то далеко в океанских просторах…

Кот вдруг издал громкое и протяжно «мяу-у-у», осекся и произнес, обращаясь к кому-то невидимому:

— Ой, что это я ору? Кажется не март месяц на дворе!

Он огляделся по сторонам, посмотрел вниз: не слышал ли кто? Нет, кажется, никого. Даже попугай, назначенный быть впередсмотрящим, куда-то исчез. «Куда это наша шумная ватага подевалась?» — подумал Василиск и тут же догадался: экипаж в полном составе обедает. Кот вспомнил, что с утра ничего не ел и сразу почувствовал, как он зверски голоден. В животе у него громко заурчало. Василиск мгновенно, как заправский матрос, спустился по канату на палубу и помчался в сторону кают-компании.