Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том I

Не прошло и часа, как Блаю вернули бочку и сломанный компас. Простыню и одеяло Пековера пока не нашли. Тут же появился и сам Таина, держа за руку предполагаемого вора. Это был чужак, не из Хаапапе и не из Парэ. Дрожа от негодования и возбуждения, вождь попросил, чтобы главный перетанэ немедленно застрелил негодяя, чтоб другим неповадно было.

Но Блай уже принял другое решение. Прежде всего, он выступил с речью, в которой еще раз объяснил собравшимся, что ворующий у гостей — враг и гостей, и хозяев, и что вся ответственность за подобные происшествия, как и договаривались, лежит на хозяевах. После этого он, к неописуемому восторгу толпы, обнял Таину, поблагодарив за содействие, и, наконец, сообщил о приговоре схваченному вору.

Сто ударов кошкой. За один сеанс.

В этом, на первый взгляд, внезапном приступе жестокости у «мягкотелого» Блая нет ничего неожиданного. Он, и здесь беря пример со своего кумира, покойного капитана Кука, предпочел наказать кого-то из таитян один-единственный раз, зато так, чтобы все содрогнулись.

11 лет назад молодой штурман «Резолюшн» Уильям Блай вместе со всем экипажем экспедиции стал свидетелем самого жуткого наказания, какое когда-либо назначал великий Кук. По его приказу полинезийцу, который украл секстан у астронома на острове Хуахине, 22 октября 1777 года …отрезали уши.

В это трудно поверить, но это правда. Во время своей Третьей Экспедиции легендарный путешественник и выдающийся гуманист Джеймс Кук часто подвергался приступам почти неконтролируемой ярости. Любой пустяк мог вывести его из себя, отчего все его тело, голова и конечности начинали трястись, изо рта вместе с проклятиями летела слюна, лицо багровело, а глаза наливались кровью. Матросы называли такое состояние Кука «хейвой» (по издевательской аналогии с похожими телодвижениями таитянского танца). В эти минуты он мог не только страшно оскорбить или даже ударить подчиненного, но и приказать отрезать уши пленному туземцу.

Надо сказать, что тогда, в 1777-м, это показательное наказание не подействовало ни на таитян в целом, ни на самого преступника. Даже без ушей он через пару суток пытался украсть у англичан козу и затоптал небольшой, только что посаженный виноградник Омаи.

Примерно то же самое произошло и в 1789-м. Бедного таитянина, попавшегося на краже тряпок канонира, сделали козлом отпущения. Несчастный сполна получил за всех непойманных местных воришек, которые крали всякую мелочь с «Баунти» на протяжении всей стоянки. Спина этого безымянного маохи испытала на себе больше, чем спины Куинтала, Уильямса, Смита, Лэмба, Томпсона, Мартина и Чёрчилла, вместе взятых.

Но он не погиб.

Экзекуция состоялась на борту «Баунти» в тот же день 2 марта, как всегда при большом скоплении народа. По окончании порки окровавленного таитянина окатили забортной водой и, заковав в кандалы, крепко привязали к мачте. Блай хотел продержать его на судне вплоть до отплытия.

Не вышло. Уже через пять суток, во время вахты гардемарина Джорджа Стюарта, таитянина и след простыл. Моррисон рассказывает, что пленник каким-то чудесным образом умудрился сломать замок наручников и перепилить связывавшую его толстую веревку. Матросы предположили, что сделал он это при помощи острого куска спинного плавника марлина, оставшегося на камбузе после разделки.

Без всякого сомнения, израненный таитянин, оставаясь незамеченным под покровом ночи, бесшумно соскользнул в воду и благополучно добрался до берега вплавь. Часовой слышал какой-то всплеск, но ничего в темноте не увидел.

Разумеется, Блай снова был взбешен. Конечно, он не поверил (как и Моррисон), что вор мог вскрыть металлический замок самостоятельно, без посторонней помощи. Значит, ему посодействовал кто-то из экипажа?!

Это было уже слишком. В тот же день, 7 марта, капитан «Баунти» записывает в судовом журнале, что лень и праздность команды достигли своего апогея, дисциплина разложилась окончательно, офицеры открыто игнорируют устные распоряжения и ведут себя вызывающе, а дружба с туземцами переходит всякие границы. И Блай, опасаясь, что еще немного, и ситуация совершенно выйдет из-под контроля, поспешно объявляет приказ: собираться домой.

Можно представить, как эта новость подействовала на всех, и на экипаж, и на таитян. Нет, конечно, все понимали, что «сладкое ничегонеделание» не может продолжаться вечно, что рано или поздно «Баунти» должна, в конце концов, покинуть Таити, но, все равно, приказ прозвучал как гром среди ясного неба: «как, уже?!»