Дмитрий Семакин - Сага о мятеже на «Баунти» и об острове Питкэрн. Том I

14 июня, воскресенье. В час ночи баркас снимается с якоря и продолжает путь. Вскоре окрестная тишина оглашается двумя пушечными выстрелами, к неописуемой радости обессилевшей команды. В темноте постепенно проступают очертания европейских парусников. Люди из последних сил снова гребут. Перед рассветом, уже в акватории порта, баркас еще раз встает на якорь, и экипаж получает по дополнительной порции еды.

Из обрывков ткани Блай мастерит гюйс и, не желая входить в порт без официальных церемоний, вывешивает его на вантах. Встает солнце.

Через некоторое время баркас замечает один из голландских солдат. Он окликает странный экипаж странной лодки и жестами приглашает приблизиться. Лоялисты гребут. Не проходит и нескольких минут, как суденышко пристает к причалу. Вокруг — любопытная толпа местных жителей и голландских поселенцев. Люди Блая не без посторонней помощи выбираются из баркаса. Некоторых поднимают на руках.

Так на 47-е сутки после мятежа на «Баунти» лоялисты добираются до цивилизованного европейского поселения.

Героический переход закончен. Купанг!

Встреча лоялистов Блая с официальными властями Купанга.

Вид спасшихся с «Баунти» являл жуткое зрелище. Блай: «…Наши тела представляли собой кожу и кости, наши конечности были покрыты язвами, и одеты мы были в тряпье. В таком состоянии, со слезами радости и благодарности, текущими по нашим щекам, мы предстали перед жителями Тимора, разглядывавшими нас со смешанными чувствами ужаса, удивления и жалости…».

Среди зевак оказывается матрос-англичанин с одного из голландских кораблей. Он проводит Блая к своему командиру, которого считают вторым человеком в городе после губернатора. Капитан Спайкерман встречает несчастных с исключительным радушием и милосердием, предоставляет им приют в своем собственном доме, кормит завтраком, дарит одежду. Всех осматривает местный врач.

Вскоре гостеприимному Спайкерману, к его величайшему изумлению, вдруг докладывают, что в его дом перебрались не все пострадавшие. Оказывается, Блай приказал остаться на причале Фрайеру — «сторожить» баркас. Вместе со штурманом находится и личный слуга капитана «Баунти», Джон Смит. Фрайер пишет: «…этот бедняга был рад идти с остальными, но я сказал ему, что в лодке несколько вещей, принадлежащих капитану Блаю, и что ему бы лучше остаться и присмотреть за ними…».

Один из голландских солдат, бегло говорящий по-английски, угощает страдальцев чаем и печеньями, и приглашает их к себе домой. «…Доброта этого человека вызвала у меня слезу…», вспоминает Фрайер, но он не может без приказа покинуть свой пост.

Тем временем Спайкерман распоряжается, чтобы этих двоих немедленно доставили в его дом, накормили и напоили чаем. Перед тем, как выйти на берег, Джон Фрайер совершает удивительный и красноречивый поступок. Сначала он тщательно бреется сам, а затем сбривает густую черную бороду Смиту, который настолько ослабел, что не мог удержать в руке бритву. Позже штурман не без злорадства признается, что привел себя в порядок, как подобает истинному джентльмену и офицеру, в пику своему командиру. Очевидно, внешний вид Блая тогда был совсем плох. Все те полчаса, что Фрайер ухаживал за своим лицом, он мысленно «…посылал к дьяволу моего доброго друга капитана Блая…».

…К одиннадцати часам Блая доставляют в резиденцию губернатора Тимора, господина Уильяма Адриана Ван Эсте. Вельможа смертельно болен и слаб, но он ненадолго принимает капитана англичан, восхищается их мужеством и обещает всяческое содействие. По его приказу некто Тимотеус Ванжон, тесть умирающего губернатора и его заместитель, распоряжается выделить людям с «Баунти» отдельный дом — единственный незаселенный в Купанге — и слуг.

Уже к полудню команда баркаса переселяется от Спайкермана на новое место. Это небольшая европейского вида двухкомнатная хижина с чердаком и сараем во внутреннем дворике. Блай подробно описывает, как он распределил людей: одну комнату он предназначил штурману, доктору, ботанику и канониру, вторую — себе, чердак — остальным офицерам, и сарай — матросам.

Подают обильный обед, и экипаж буквально бросается к еде. Однако здоровье многих настолько ослаблено, что они просто физически не могут есть. Фрайер вспоминает, что некоторое время он сидел за столом и бессильно плакал. Блай трапезничает отдельно, вместе с Ванжоном, но и ему почему-то кусок не лезет в горло. Извинившись, бывший капитан «Баунти» встает из-за стола и уединяется в своей комнате. Только здесь, наедине с самим собой, он дает волю своим чувствам.