Михаил Чурин - Море зовёт! Записки капитана Мишина.

На другой день он все же дозвонился до Ленки, та опять начала извиняться за свое отсутствие дома в договоренный час. Николай предложил все же встретиться, на что она сказала: «Ну, хорошо. Давай встретимся, тем более, что ты сам на этом настоял». Николаю показалось, что в этих словах есть какой-то не совсем понятный ему подтекст и скрытый смысл. Он стоял у её крыльца и сквозь большие окна подъезда видел, как она спускается по лестнице. Он машинально отметил, что в её движениях присутствует какая-то неловкость и осторожность. Но он не придал этому значения. Елена вышла из подъезда, и он направился к ней навстречу. Они молча пошли в сторону ближайшего сквера. Затем она остановилась и, глядя в упор на Николая, спросила: «Николая, а ты ничего не замечаешь?» Николай был удивлен такому началу разговора: «Нет, ничего я не замечаю. А что-то случилось? Что-то изменилось?»

– Да, изменилось. Я беременная, уже на шестом месяце. Я, конечно, поначалу обрадовалась твоему приглашению, очень. А затем вдруг представила, как это будет выглядеть, как мы с тобой придем в незнакомую, как я поняла, компанию. Что они скажут о нас. Что подумают о тебе, еще придумают, что это ты сделал. И я решила просто уйти из дома на время твоего прихода. Теперь ты знаешь причину моего отсутствия. Так что извини, не сразу сообразила, – закончила Лена. И только сейчас Николай понял, что, увидев её еще в подъезде, он правильно подметил изменения её походки. Теперь её ставший заметным живот бросался ему в глаза.

– А кто будущий отец? Я его знаю? – спросил Николай.

– Нет, славу богу, ты его не знаешь. Один ненадежный, как показала жизнь, человек. Но я все равно буду рожать, – заявила Ленка. Николаю стало жалко свою давнюю знакомую. Они побродили еще немного в сквере, а затем он проводил её домой. Возвращаясь домой, Николай заново мысленно прокрутил все события последних дней. Вереница неудач и нестыковок, а с Ленкой просто беда. А может быть, надо было на самом деле остаться у Сергея в Ленинграде встречать Новый год. Тем более, все к этому и шло. Жаль, не послушал своего друга.

Судно следовало проливом Дарданеллы. За кормой давно уже осталось Чанаккале – самая узкая часть пролива, скоро они должны выйти в Мраморное море. Следовали без лоцмана, так как в этот конкретный переход судно направлялось транзитом в Черное море, и лоцман был необязателен. Вахта второго помощника подходила к завершению. Обстановка была спокойно-рабочая и по этой причине Николай Николаевич присел в свое капитанское кресло. Неожиданно через боковую дверь на мостик ввалился старший помощник Геннадий Иванович, высокий, крепкого телосложения мужчина. Весь его внешний вид говорил о том, что у него случилось что-то непоправимое. Его лицо покрылось морщинами, губы дрожали, было похоже, что он в любой момент может разреветься. Что и произошло. Рыдая, он подошел к капитану: «Николай Николаевич, у меня беда. Сейчас звонил домой. Мне сообщили, что мою Любушку положили в больницу, не исключается серьезная операция».

– Геннадий Иванович, да успокойся ты. Все под богом ходим, с каждым может случиться. Ты мне лучше скажи, а есть там дома кто-либо, кто может за ней присмотреть? – задал вопрос капитан.

– Да, есть. Там теща рядом с нами живет. Она конечно за ней может присмотреть, – собравшись с мыслями, ответил старший помощник.

– Ну вот и хорошо. Не убивайся так уж сильно, все наладится. За ней присмотрят. Сейчас идем в российский порт, правда, пока не знаю, в какой. По выходу в Черное море, я думаю, получим уточнение, всего скорей пойдем в Азовское море. Вот оттуда и позвонишь спокойно домой, все детально узнаешь, может быть, все еще обойдется. Твое присутствие там не очень требуется, а вот деньги будут необходимы. Пришлешь им денег, что б они были спокойнее. Это главное. Не расстраивайся, все будет хорошо, – капитан начал успокаивать старшего помощника. Видимо, душевный всплеск эмоций прошел так же быстро, как и начался, Геннадий Иванович начал успокаиваться, слезы прекратились. Он обратился к капитану: «Николай Николаевич, вы меня уж извините за такие эмоции, нехорошо получилось. Я её так сильно люблю. Извините». Но все равно он, «как побитая собака» оглядевшись по сторонам, спустился по внутреннему трапу в надстройку.

Капитан задумался: «Удивительное дело, еще неделю назад он имел очень серьезный разговор со старшим помощником. Дело в том, что Геннадию Ивановичу пришлось «ставить голову на место» новому молодому матросу, который постоянно, как отметил старший помощник, пытался отлынивать от работы. На все аргументы Геннадия матрос реагировал вызывающе, принимать доводы старпома отказывался. В итоге этого разговора, только благодаря вмешательству боцмана Григорьевича, преклонного возраста и уважаемого всеми членами экипажа специалиста, удалось предотвратить рукоприкладство. Старпому справиться с матросом не представляло никакого особого труда, он был старше и значительно крепче. После этого и состоялся у капитана серьезный разговор со своим старшим помощником о его методах воспитания рядового состава. Старпом получил серьезный нагоняй и предупреждение о недопустимости подобных действий. И вот сегодня совершенно другая ситуация: «Удивительное дело, неужели он так сильно любит свою жену? Что б старший помощник рыдал на мостике», – с таким капитан до сих пор еще не сталкивался. Удивительное дело.