Михаил Чурин - Море зовёт! Записки капитана Мишина.

– Ну, если ты просишь, это иное дело, – совсем другим тоном заговорил «долговязый». Он затушил сигарету о край стола, затем долго не мог сообразить куда её можно спрятать, и в конце концов засунул её в боковой карман вещевого мешка. Затем, как то уж очень быстро залег на свой вещевой мешок, развернувшись лицом к вагонной переборке. Константин продолжал мирно восседать у вагонного окна, рассматривая проносящиеся мимо пейзажи средней полосы. Через какое-то время с соседней полки опять начало раздаваться сопение спящего человека.

Поезд аккуратно остановился на станции очередного населенного пункта. Перрон был полон встречающих и провожающих людей. Напротив окна, у которого сидел Константин, он увидел компанию молодых девчонок. Все они крутили головами, по-видимому, пытаясь отыскать в толпе нужного человека. Константин продолжал безучастно смотреть в окно. Он видел, как девчонки в едином порыве сорвались с места и помчались вдоль вагона. Через мгновение все они уже совершенно спокойно прошли мимо него в компании высокого парня в военной форме с маленьким чемоданчиком в руках, видимо, приехавшего домой в отпуск или насовсем, закончив службу. «А как завтра произойдет встреча с Машей? Восемь месяцев – большой срок, да и созванивались последний раз уже два месяца назад», – Константин почувствовал, как от этих мыслей начинает беспокоиться. И вот поезд опять набирает скорость, проносится мимо здания вокзала, увозя Константина все дальше и дальше от судов, морского порта и Балтийского моря.

Утром следующего дня поезд подходил к конечному пункту назначения, за окном появились одноэтажные домики частного сектора, предвестники крупного населенного пункта. Константин начал собираться, готовиться к встрече с родным городом. Из своей большой сумки он достал белую рубашку. При этом его притихший сосед безучастно наблюдал за его действиями. При появлении рубашки на его лице появилась ухмылка, говорящая сама за себя: значит, не ошибся, значит, все же белый воротничок. При появлении из сумки черного галстука реакции не последовало, но когда Константин одел форменную темно-синюю тужурку с маленькими погончиками третьего помощника, «долговязый» заерзал на своей полке. Значит, его попутчик моряк, как он сразу не догадался. Последним элементом форменной одежды, появившейся из сумки, была фуражка. Эта фуражка была большой гордостью штурмана. Она была сшита на заказ в морском комбинате-ателье города Одесса, когда он работал еще четвертым помощникам в самом начале его командирской деятельности на море. Константину она очень нравилась.

Поезд остановил свой бег напротив центрального входа железнодорожного вокзала. Константин выглянул в окно: на перроне среди немногочисленных встречающих он увидел своих родители. А самое главное, что поразило его, это то, что они были не одни – рядом с ними стояла Маша. И потому, как она постоянно переступала своими маленькими туфельками, он почувствовал, что она волнуется. «Значит, сговорились», – успел подумать Константин. Отец никогда не привечал его знакомых, а тут или она действительно понравилась его отцу, или родители решили, что пора остепеняться. А может быть, то и другое вместе. Константин взял свою большую сумку и собрался было на выход, и в этот момент его попутчик с до сих пор взъерошенной головой, «долговязый», как его окрестил Константин, с ним заговорил вновь: «Слушай друг, ты уж извини меня за вчерашнее. Перебрал маленько, хорошо?»

– Не переживай, ничего страшного не случилось, попутчик. – Константин направился к выходу, уловив заинтересованный взгляд молодой проводницы.

Судно смешанного «река-море» плавания три месяца отрабатывало вторую часть своего названия и назначения, работало в тайм-чартере от итальянской компании в южном регионе, не заходя даже в Мраморное море. И вот теперь, закончив эту работу, судно получило команду следовать в южную столицу судоходства смешанного плавания, в Ростов-на-Дону – «порт пяти морей». Капитан Николай Николаевич не любил Ростов, как не любил любой порт, располагающейся в местах слияния реки и моря с их суетой и постоянными сменами обстановки. Николай Николаевич не любил переполненные тесные мелководные рейды с постановкой врастяжку на два якоря, постоянные мотания с причала на причал с многочисленными перешвартовками и залезаниями в тесные дыры. Раньше, на заре его капитанства, ему казалось, что к этому никогда нельзя привыкнуть. А теперь оказалось, что человек со временем может привыкнуть ко всему. Вот и в этой судоходной компании он отработал уже пять лет, пять лет безаварийной работы – как быстро летит время. Николай Николаевич достаточно спокойно воспринял эту последнюю команду. Еще один очень важный момент должен был скрасить предстоящий судозаход: накануне он получил сообщение, что его жена, собиравшаяся его навестить, уже приехала и поселилась в гостинице в ожидании постановки судна к причалу.