Михаил Чурин - Море зовёт! Записки капитана Мишина.

Они уселись на заднем сидении, в машине было тепло и уютно. Юра прижался к отцу, а затем, наклонившись к его уху, прошептал: «Папа, ты самый лучший папа на свете». Иван в свою очередь, поцеловав сына в щеку, сказал: «А ты Юра – самый лучший мальчик во всем мире». Дальше они так и ехали молча, крепко взявшись за руки, пока не добрались до дома.

Их встретила Лена, Юрина мама, она поинтересовалась, где были и почему так надолго задержались. Они деловито разделись в прихожей и молча проследовали на кухню. Ребенок категорически отказался ужинать, заявив, что абсолютно сыт и есть ему не хочется. Было уже поздно, поэтому Лена отправила Юру готовиться перед сном к водным процедурам, а Ивана попросила задержаться: «Ваня, пока не уходи, задержись. Хочу с тобой поговорить». «Ну, хорошо, если ты просишь, задержусь», – отреагировал Иван.

Лена с Юрой проследовали в ванную комнату, а Иван остался на кухне. Он обратил внимание на стоящую на полочке большую сувенирную кружку, которую он привез в своё время из Италии. На кружке была надпись «I love Italy», вместо слова «love» на кружке было нарисовано огромное красное сердце. И теперь кружка стояла с отбитой ручкой, как некий символ их поломанного совместного будущего. Он задумался, и было отчего. Он жил отдельно от них уже четыре года. В тот злополучный контракт судно неожиданно перегнали в другой район работы и вместо положенных пяти месяцев, пришлось отработать девять. А по возвращению домой, через неделю ему предложили поучаствовать в перегоне судов. При этом ему сразу же дали понять, что отказываться крайне нежелательно и он был вынужден согласиться. Вернувшись домой, он с первой минуты почувствовал, что что-то за время его отсутствия в их отношениях изменилось. Лена постоянно шла на сознательные конфликты и обострения, а еще через два месяца заявила, что она его просто разлюбила, а с нелюбимым мужиком она жить не может. Все попытки объясниться результатов тогда не дали. В ответ он, кроме всего прочего, получил ультимативное заявление, что пока он живет в этом доме, она с сыном вернуться сюда не может, а будет жить у своих родителей. Он пытался выяснить, что её не устраивает, объяснял, что они только начали совместную жизнь, что есть понятие «люди притираются к друг другу», говорил, что он готов, если её что-то не устраивает, пересмотреть свои подходы по многим вопросам. Но она, как он понял, решение уже приняла. «Если разбегаться, то лучше сразу», – был её ответ на все его доводы.

В итоге он собрал чемодан и уехал к своим родителям. Больше всех переживала мама. Закончив причитания, она вдруг заявила, что она уже давно чувствовала, что этим все закончится. Отец долго молчал, много курил, а на третий день предложил Ивану: «Так, хорошего в этой ситуации ничего нет, но это все же не смертельно. Ты не первый и не последний. Давай-ка ты поезжай на судно, там отвлечешься от своих проблем». Вскоре Иван уехал на работу.

Мама с сыном вышли из ванной комнаты. Юра был в новой полосатой пижаме с большим улыбающимся слоненком на груди. Сын, видимо, хотел что-то сказать, но Елена направила его в детскую. Иван опять остался один, сидя за столом. Перед его глазами пронеслись сцены его прибытия на судно, как его встретила команда, вспомнил он и первую беседу с капитаном. Иван отчетливо помнил, как они выходили из Калининграда, как уже на третий день по его прибытию он знал, что в своих неурядицах он не одинок: капитан и второй механик были женаты второй раз, а электромеханик аж третий. И ничего, люди работали, общались между собой, шутили и улыбались. «Да, надо признать, время лечит», – уже тогда он понял глубокий смысл этой фразы. А в следующем отпуске он понял и причину их разрыва. Придя в гости в очередной раз к сыну, он обратил внимание на маленькую пожарную машину ребенка и поинтересовался, поинтересовался просто так, а зачем на такую маленькую машину прикрутили такие большие, как он считал, дополнительные фары. И получил неожиданный ответ, что их установил дядя Вова, который некоторое время жил с ними, а сейчас дядя Вова больше к ним не ходит. Вот и вся причина. Вот как, оказывается, просто.

Лена вышла из Юриной комнаты, слегка щурясь на свету кухонной люстры: «Никак не хочет засыпать, просит, чтоб ты пришел. Просит, чтоб ты его уложил. Сходи к нему». Иван приоткрыл дверь и окунулся в полумрак детской комнаты. В дальнем углу он увидел детскую кроватку, на которой зашевелился маленький мальчик. Ивана поразила маленькая детская ножка его сына, торчащая из-под одеяла, она была совсем маленькой и белой.