Сергей Черных - Записки штурмана, или Не стреляйте в офицера флота, он еще не утонул

Как-то раз я пригласил к себе нашего пропагандиста Аркадия Силкина, одессита, офицера с чувством юмора, спортивного и адекватного парня. Аркадий был легким в общении, явно не политическим занудой, несмотря на должность.

У меня был спирт, а Аркадий принес с собой рыбные пельмени и пачку сметаны на закуску. Запивать только было нечем. Мы вышли на недавно отремонтированную кухню. (У нас с женой, когда мы варили сгущенку, выкипела вода, и произошел взрыв банки, после чего пришлось делать полный косметический ремонт.)

Мы с Аркадием покрутили глазами и обнаружили на подоконнике три трехлитровые банки варенья. Две закатанные, а одну – начатую, с пластмассовой крышкой. Банки были явно не наши, у нас варенья не было. «Ну, – думаю, – не убудет». Из открытой банки отлили полстакана варенья, развели водой и пошли в комнату выпивать и закусывать. Часа два посидели, поговорили и легли спать. Ночью я услышал, как кто-то пришел в квартиру. «Соседи», – подумал я и продолжил спать.

Утром встали по будильнику, пошли умываться. На службу к восьми, надо было поторапливаться. Я в ванной. Вдруг слышу голос Аркадия с апокалипсическими интонациями:

– Смотри!

Я выглянул и меня чуть, как говорится, Кондрат не обнял. На бельевой веревке, натянутой поперек кухни, висел листок, вырванный из ученической тетради. На нем красной шариковой ручкой было написано и обведено несколько раз, чтобы было пожирнее: «Кто ел варенье из моей банки!? Не прощу. Эмма». Как оказалось позднее, Эмма помечала уровень варенья на банке фломастером. Но мы-то этого не знали.

После этого я каждый вечер выслушивал знойные подвывания Эммы о расплодившихся в нашей квартире расхитителях индивидуальной собственности. Правда, продолжалось это недолго. Через три дня Эмма выжаривала новую сковородку. Тогда еще не было в продаже сковородок с антипригарным покрытием. И антипригарного эффекта достигали, выжаривая до нуля полную сковороду постного масла. Масло вспыхнуло, загорелось, и потолок на кухне закоптился. Пожара, правда, не случилось, так как быстро сообразили выключить газ и накрыть сковородку крышкой. Денег на ремонт у Эммы не было. И тогда она отвязалась со своими претензиями по варенью и даже, однажды, когда я утром пил чай, положила мне на блюдечко того самого брусничного варенья. Вот такая веселая жизнь была. Ничего поучительного. Только факты.

В 1974–1979 годах я учился в Калининградском высшем военно-морском училище (КВВМУ). Как во всяком военном учреждении, у нас был комендант – капитан морской пехоты, красавец под 2 метра, с широченными плечами – всегда образцово наглажен, берет залихватски скошен направо. Курсанты, особенно младших курсов, старались избегать с ним столкновений и, заметив офицера, заблаговременно меняли направление движения. Если коменданту не нравилось, как ему отдали честь, он пускал курсанта «по кругу». То есть сам продолжал идти туда, куда шел, а курсант должен был забежать вперед метров на десять, развернуться, перейти на строевой шаг и отдать честь как положено, прижав левую руку к бедру, поднимая ноги на прямых коленках как можно выше, при этом громко печатая шаг. Процедура повторялась несколько раз, пока коменданту не понравится.

В перерывах между учебой, дежурствами и самоподготовкой курсанты строили новый забор вокруг «системы» (так мы называли училище). Технология строительства была незамысловатой. В строго размеченные, вырытые ямы втыкались и заливались бетоном готовые бетонные же столбы. Каждый столб имел пазы, в которые помещались деревянные трехметровые брусья – по высоте столбов. Готовые (стокилограммовые) щиты поднимались между брусьями в пазах и приколачивались к ним обыкновенными гвоздями. Несколько месяцев – и забор готов. Его покрасили в яркий зеленый цвет. И я бы сказал, что стало красивее, чем было. Только в старом заборе были дыры, дававшие путь к свободе, а в новом ничего подобного с ходу не наблюдалось. Ничего, со временем разобрались! Кто-то из курсантов сообразил, что щиты, приколоченные к брусьям в пазах, при определенных усилиях поднимаются вверх вместе с брусьями. Не все, конечно, а только те, где брусья попрямее, где сопротивление трения поменьше. Эти места, где «трение поменьше», знали все, кто интересовался возможностью отлучиться.

Так вот, как-то сидит наш комендант у себя в кабинете, в окно смотрит.