Геннадий Семар - Океан. Выпуск шестой

Подошел первый и на ломаном русском языке объяснил, что они не ели тринадцать суток. Он беспрерывно повторял: «Кушать, кушать!»

— Мальмгрен? Где третий? — спросили окружающие этих двоих матросы.

— Нет, нет! Цаппи, — сказал тот, который стоял, и ткнул себя в грудь. Затем красноречиво показывает рукой на лед: — Мальмгрен умер, а Мариано — хорошо.

Все поняли, что лежавшего зовут Мариано.

Картина была ошеломляющая: в небольшом снежном углублении на куске совершенно мокрого шерстяного одеяла лежал истощенный человек. Он был без шапки. На ногах у него только носки, сквозь дыры на брюках виднеются голые колени. Руки без перчаток, очень худые, костлявые. Двигаться он почти не мог, только слабо, по-детски улыбался и слегка махал правой рукой, чем выражал свой восторг.

Мариано на носилках поднесли к борту и краном подняли наверх. Цаппи под руки вели два красинца, но он все время порывался идти сам. Он даже смог самостоятельно подняться по штормтрапу.

Позже, помогая раздеваться Цаппи, Иван Маркелович Иванов видел, что он был обут в две пары тюленьих мокасин и две пары шерстяных носков. Под брезентовой рубашкой с капюшоном, про которую Цаппи сказал «Мальмгрен» — вторая меховая рубашка. Кроме них, вязаная поморская и трикотажная нижняя, двое брюк меховых и суконные. По внешнему осмотру и анализам, сделанным доктором экспедиции Антоном Владимировичем Средневским, Цаппи не ел дней пять, а Мариано значительно дольше.

Вот драма, разыгравшаяся на обломке льда. Драма человеческих отношений, перешедших в бесчеловечность: инстинкт сохранения жизни у более здорового и сильного подавил элементы человеколюбия, и слабого Мариано Цаппи обрек на гибель. Мало того, из последующих рассказов спасенных становится ясным, что Мариано, чувствуя скорый конец, предлагал Цаппи после его кончины употребить его в пищу и идти дальше. И кто знает, чем бы все это кончилось, если бы над ними не появились сперва красные звезды самолета Бориса Чухновского, а затем из-за торосов еще большие красные звезды на трубах ледокола «Красин».

Все увиденное и услышанное поразило воображение экипажа советского ледокола. И возмутило. Команда «Красина» не могла понять Цаппи, не могла понять отношений между им и Мариано. Вопрос: как Цаппи мог в таком состоянии оставлять Мариано? — дискутировался во всех кубриках ледокола, и ответа на него не находилось.

Но еще более жгучим вопросом был вопрос о судьбе Мальмгрена. Тайна его гибели волновала мир. Все было неясно в рассказе Цаппи. По его словам, шведский ученый настолько обессилел, что, не желая служить им помехой, попросил спутников оставить его в ледяной могиле и отдал им все продовольствие и одежду. Мариано молчанием поддерживал Цаппи. Он молчал и после кончины своего «друга», унеся с собой эту тайну в могилу.

В 1965 году в Америке вышла книга профессора Нью-Йоркского университета Джорджа Симмонса «Цель — Арктика». Автор отвел пространную главу катастрофе дирижабля «Италия» и героическому походу «Красина». Он добросовестно выяснил обстоятельства нашумевших событий и не только изучил все печатные и архивные материалы, но и лично встретился почти со всеми оставшимися в живых членами экипажа «Италия» и участниками спасательных экспедиций. Прошли десятилетия, собеседники Симмонса стали более откровенными.

Уход группы Мальмгрена теперь рисуется так. Однажды Мариано спросил шведа:

— Что ты думаешь о походе на Большую землю?

— С этими двумя? — указал Мальмгрен на раненых Нобиле и Чечиони.

Мариано кивнул головой.

«Это был пробный камень, — пишет Симмонс. — У Мариано был совершенно четкий план: посеять эту мысль и ждать, но не слишком долго».

Вместе с Цаппи он беседовал с Нобиле. Положение безнадежное, утверждали оба офицера. На горизонте видны очертания берега, их может не быть завтра (имелось в виду, что вскоре начнется подвижка льда). Спасение всех возможно осуществить, если группа уйдет на Большую землю и обеспечит помощь оставшимся.

Нобиле не был убежден, но предложение делалось в форме требования. Столкнувшись с нерешительностью генерала, офицеры стали настойчивее. Они уговорили Мальмгрена выступить перед Нобиле в защиту их плана, соблазняли принять участие в походе Вильери и Бьяджи, то есть всех самых сильных.

Мальмгрен соглашался уйти, так как был уверен, что два неопытных итальянца обречены, если их физические силы не будут поддержаны его арктическим опытом. Нобиле сопротивлялся, но без достаточной твердости… В момент кризиса Цаппи, представитель королевского флота, сознательно отказался подчиниться руководителю экспедиции, суждению которого он не доверял.