Глеб Голубев - Избранное. Компиляция. 1-11

С подобными же предложениями он приставал к каждому новичку. Но мы дружно поднимали его на смех.

Наши подшучивания не задевали старика.

— Вы увидите в Египте еще много вещей, которых вам не понять, — многозначительно отвечал он. — Да и не нужно так вникать во все, доверьтесь опыту других, более мудрых…

Где Ханусси выучился поварскому искусству, так и осталось неясным, но готовил он превосходно. Вот и сейчас он нарочито равнодушным тоном перечисляет блюда, которые наметил готовить завтра:

— Фатта, кебаб, на третье яурт с фруктовым салатом, сэр, а на ужин, если не возражаете, тамийя в чесночном соусе или вы хотите что-нибудь из французской кухни?

Слушая все это, я поймал себя на том, что неприлично громко, на всю палатку, глотаю слюнки.

Отпустив поскорее лукавого старика, я наскоро рассказал Павлику, какие хозяйственные дела мне удалось «провернуть» в Каире, и, наконец, остался один.

Наступил уже вечер — вернее, упал на землю стремительно и внезапно, как это бывает только на юге. Багровое уставшее солнце скатилось к вершинам далеких гор, и песок вокруг на миг покраснел, словно обагренный кровью. А едва солнце скрылось за горами, там, где оно исчезло, промелькнул зеленовато-голубой проблеск, похожий на какую-то фосфорическую молнию. И сразу — темнота, сплошная, непроглядная, густая. Недаром говорили в старину: «тьма египетская».

Зажигать лампу и привлекать мошкару не хотелось, и я вышел из палатки.

Поднялся легкий ветерок, стало прохладно, и от реки еще сильнее потянуло сыростью и запахом водорослей. Я подошел к самой воде и сел на какую-то корягу, занесенную сюда разливом.

Молодой месяц вылез из-за гор и повис над нами в непривычном положении — рогами вниз, как никогда не увидишь у нас в России. От него через всю реку, почти до самого берега тянулась зыбкая золотистая дорожка. Пальмы посреди реки в лунном свете казались совсем сказочными, неземными, а песок вокруг приобрел какой-то призрачный синеватый оттенок. И вдалеке, притягивая мой взгляд, смутно угадывалась пирамида Хирена…

Скоро она тоже очутится на морском дне. Скроется под водой и навсегда унесет с собой все загадки. А может, и нет в ней никаких загадок, как, впрочем, и считают многие археологи? Просто нагромождение древних камней, давно изученных, сотни раз описанных в толстых фолиантах, измеренных до последнего миллиметра. Недаром ни одна экспедиция даже не включила ее в план своих исследований.

Нет, новые открытия следует искать не там, не в этих давно ограбленных и давно исследованных местах. Но где же? Вслепую обшаривать всю пустыню?

Пока я сидел в одиночестве на берегу и размышлял, куда направить дальнейшие поиски, чтобы успеть побольше сделать, месяц спрятался за какую-то тучку. Зато на небе отчетливее выступили звезды. Их сияние и непривычный для нашего глаза узор снова настроили меня на лирический лад.

Неужели это я в самом деле сижу на берегу Нила и в его черной воде отражается Южный Крест?

Я привык с детства видеть Нил на географических картах тонкой голубой ниточкой. На этой «ниточке» держалась вся жизнь древней страны, зажатой в тисках пустыни. Разливаясь дважды в год с неуклонной точностью, казавшейся древним египтянам священным чудом, река приносила на поля тысячи тонн жирного, плодородного ила. Нил поистине создал эту древнюю землю. И не удивительно, что его славили торжественными гимнами:

Привет тебе, Хапи, Выходящий из этой земли, Приходящий, чтобы напитать Египет!.. Создающий ячмень, Взращивающий полбу… Когда он восходит — земля ликует, Все люди в радости, Все спины трясутся от смеха, Все зубы рвут сладкую пищу…

Тут сильный и совершенно непонятный удар в спину сбросил меня с коряги на мокрый песок.

Что это? Кто?!

Стоя на четвереньках, я пытался рассмотреть нападающего. Но он был невидим, прятался во «тьме египетской». Только в одном месте невысоко над землей словно мерцали призрачным светом какие-то два слабых светлячка. Я только начал вставать, чтобы рассмотреть их поближе, как новый удар невидимки заставил меня отскочить прямо в воду.

Но тут уже я по резкому запаху, вдруг обдавшему меня, понял, в чем дело, и расхохотался. А потом схватил горсть сырого песку и швырнул его наугад в темноту, прикрикнув как можно грознее:

— Брысь! Пошел вон, черт!

«Мм-ее!» — насмешливо ответила мне египетская тьма, и скрип песка под копытами показал, что противник убрался восвояси.

Я совсем забыл, что по какой-то странной игре природы — не знаю, как объясняют ее зоологи, — все животные в здешних краях имеют черную окраску: козы, собаки, даже многие рыбы в реке. Вот такой черный лукавый козел и подобрался ко мне невидимкой под прикрытием темноты.