Глеб Голубев - Избранное. Компиляция. 1-11

К счастью для человека, многие болезнетворные вирусы все-таки не могут вечно прятаться в своей коварной стадии неживого вещества. В конце концов, не встречаясь слишком долго с живой клеткой, они действительно погибают — уже окончательно и невоскресимо.

Но Андрею как раз и нужно их воскресить! Если в пробах есть в самом деле древние вирусы, удастся ли их обнаружить и исследовать? Большие надежды он возлагал на новый метод, недавно разработанный для этого у них в институте. Правда, на таких древних образцах его еще пока не проверяли…

Шел день за днем. Археологи все копались в гробнице, радостно сообщая Андрею о новых находках:

— Обнаружена чудесная каменная статуэтка!

— Нашли еще две морские раковины!

Однажды утром раздался шум мотора, и над затерянным городом стал кружить самолет. Иногда он становился виден в разрывах листвы.

Сначала все насторожились. Но самолет приветственно покачивал крыльями, и они поняли: Джонни починил свою «летающую этажерку» и благодарит их за помощь, улетая домой.

— Надо и нам заканчивать работу, а то вот-вот начнутся дожди, — озабоченно сказал Альварес.

— Да, — подтвердил старый Бенито. — Небо темнеет. И кости у меня ноют.

Выяснились любопытные особенности в устройстве гробницы. В одном из лестничных переходов, которые вели к погребальной камере, Франко обнаружил какую-то странную трубу — квадратную, облицованную небольшими каменными плитками. Она уходила в глубину пирамиды.

— Куда и зачем она ведет? — размышлял профессор. — Надо это непременно выяснить.

Но не успели…

Среди ночи Андрей вдруг проснулся от страшного грохота, под раскаты которого кто-то выплеснул на него целую бочку холодной воды. Спросонья он барахтался в намокшем и облепившем его гамаке и не мог понять, что случилось и отчего моментами все вокруг вдруг становится отчетливо видным, как днем, а затем опять проваливается во тьму.

Это нагрянул тропический ливень, которого давно с тревогой ожидал Альварес. Он налетел внезапно с тяжкими раскатами грома, слепящими, почти непрерывными вспышками молний и гремящими водопадами, обрушившимися с небес.

Кругом с треском падали гнилые деревья. Одно чуть не задело Андрея. Щепки, листья, ветки и обломки стволов летели во все стороны, со свистом рассекали воздух лианы. Казалось, началась бомбежка.

Андрей никогда не только не видал, но даже и не представлял себе отдаленной возможности ничего подобного. Это был не дождь, а нечто космическое, грозное и неотвратимое, как землетрясение или горный обвал.

От рушившихся сверху потоков воды негде было укрыться. Они вмиг сорвали куски брезента, развешанные над гамаками в наивной и смешной надежде от чего-то защититься. Весь лагерь за несколько минут превратился в какой-то плавучий хаос — этакий Ноев ковчег, внезапно потерпевший кораблекрушение.

Все поплыло: столы, сухие сучья, припасенные для костра, кухонная посуда, седельные сумки, банки с консервами…

Альварес с ревом ринулся куда-то в темноту.

Но Андрею было не до изумления. Кое-как выбравшись из гамака, он в одних трусах бросился спасать свои бесценные пробирки.

Они закрыты герметично, ни один вирус не проберется. Каждая пробирка обложена ватой, надежно укутана в несколько слоев непромокаемой пленки. Но ведь это не дождь, а настоящий потоп!

Прикрыв свертки со своими материалами какими-то первыми подвернувшимися под руку тряпками и кусками брезента, Андрей крепко прижал этот узел к груди, выбрал при вспышках молний самое прочное, по его мнению, дерево и встал возле него, не обращая уже никакого внимания на лившиеся с неба водяные потоки.

Таким его и застал подошедший часа через полтора Альварес: голого, посиневшего, дрожащего, с большим узлом, крепко прижатым к груди коченеющими руками.

Сам профессор выглядел не лучше. Он был тоже в одних трусах и весь перемазан такой грязью, что ее не могли смыть дождевые струи.

Посмотрев на Андрея, он хмыкнул и спросил:

— И долго вы собираетесь так стоять?

— Пока… это… не кончится… — губы не повиновались.

— Долго, — сочувственно заметил Альварес. — Это, как вы изволили выразиться, не кончится теперь уже до будущей зимы. Но вы хотя бы оделись…

— Зачем? Какой смысл?

— Вы уже становитесь фаталистом, как древнейшие обитатели этих милых лесов — лакандоны. Не слишком ли быстро? У них-то ведь такая невеселая философия вырабатывалась веками. Не дурите, — строго добавил он, пытаясь отобрать у Андрея сверток. — Побегайте под деревьями, пока не согреетесь, хорошенько разотритесь, хотя бы совершенно промокшей тряпкой, и напяльте на себя побольше одежды.