Патрик О'Брайан - Оборотная сторона медали

Они подкрутили подзорные трубы, сфокусировав их на щуплом человечке, сидящем около рулевого. Капитан призвал его к порядку, он выпрямился и теперь сидел прямо, поправляя потрепанный парик. Он был в простом синем сюртуке, и прежде чем вернуть на место очки с синими стеклами, бросил взгляд на флагман, и наблюдатели успели заметить его необыкновенно светлые глаза.

Оба продолжали пристально наблюдать. Хирург, потому что у него была опухоль в боку и он жаждал услышать подтверждение авторитетного человека, что она не злокачественная. Доктор Мэтьюрин идеально подходил для этой роли: он был врачом с превосходной профессиональной репутацией, человеком, который предпочитал жизнь в море со всеми открывающимися возможностями для натуралиста, прибыльной практике в Лондоне, Дублине или Барселоне, если уж на то пошло, поскольку его мать была родом из Каталонии. У мистера Стоуна личный интерес отсутствовал, но он тоже пристально наблюдал за доктором Мэтьюрином.

Как секретарь адмирала он знал обо всех секретных делах эскадры и был осведомлён, что доктор Мэтьюрин — агент разведки, хоть и более высокого уровня. Работа Стоуна в основном заключалась в обнаружении и расстройстве планов мелких местных предателей и жуликов, преступающих запрет на торговлю с врагом. Но благодаря этому он завёл знакомства с представителями других организаций, имеющих дело с секретной службой. Не все из них умели держать язык за зубами, и у него зародилось подозрение, что в Уайтхолле достигла апогея какая-то тихая, скрытая война, а сэр Джозеф Блейн, глава военно-морской разведки, и его сторонники, к числу которых можно отнести и Мэтьюрина, вскоре одолеют своих безымянных противников или будут повержены сами.

Стоуну нравилось работать в разведке: со временем он надеялся стать полноправным членом одной из множества морских, военных и политических организаций, ведущих деятельность за кулисами со всей возможной секретностью, несмотря на несдержанность, а иногда и откровенную болтливость некоторых коллег. Поэтому он пристально уставился на человека, который, по его неточной и обрывочной информации, являлся одним из самых ценных агентов адмиралтейства. Он смотрел до тех пор, пока квартердек не заполнился морскими пехотинцами в парадной форме, после чего раздался свист боцманских дудок и первый лейтенант попросил:

— Уйдите, джентльмены, прошу вас. Мы должны поприветствовать капитана «Сюрприза».

— Капитан «Сюрприза», сэр, если вам угодно,— произнес секретарь, стоя в дверях адмиральского салона.

— Как же я рад видеть вас, Обри, — воскликнул адмирал, взяв последний аккорд и протягивая руку. — Присаживайтесь, рассказывайте, как дела. Но сперва ответьте, что это за корабль у вас на буксире?

— Это один из наших китобоев, сэр, «Уильям Эндерби» из Лондона, мы отбили его у противника недалеко от Байи. Корабль потерял мачты чуть севернее экватора при полном штиле. Он был крайне перегружен, а волнение на море — необычайно сильным.

— Отбили, то есть это совершенно законный приз. И загружен под завязку, а?

— Да, сэр. Американцы сгрузили на него добычу с трех других кораблей, их сожгли, а этот отправили домой. Штурман «Сюрприза», бывший китобой, оценивает его груз в девяносто семь тысяч долларов. Ох и намучились мы с этим кораблем, ведь ни у них, ни у нас не осталось запасного рангоута. Соорудили временные мачты из чего попало и связали их шнурками от ботинок, но он и их потерял в воскресном шторме.

— Это ерунда, — сказал адмирал, — главное, что вы доставили его сюда. Девяносто семь тысяч долларов, ха-ха! Я лично распоряжусь, чтобы вам выдали всё необходимое. А теперь расскажите о своем плавании. Для начала — самое важное.

— Хорошо, сэр. Я не смог настичь «Норфолк» в Атлантике, как надеялся, но к югу от Фолклендских островов вернул захваченный пакетбот, «Данаю»...

— Я знаю. Ваш коммандер-доброволец, как там его?

— Пуллингс, сэр. Томас Пуллингс.

— Да, капитан Пуллингс. Он заходил пополнить запасы дров и воды, прежде чем отправиться домой. К концу месяца он уже был в Плимуте, летел как на крыльях, преследуемый три дня и три ночи тяжелым приватиром. Но скажите-ка мне, Обри, я слышал, на борту этого пакетбота было два сундука с золотом, и каждый можно поднять только вдвоём? Их, я полагаю, вам не удалось отбить?

— Боже мой, нет, сэр. Американцы переправили всё до последнего пенни на «Норфолк» в течение часа после захвата. Тем не менее, нам удалось перехватить некоторые конфиденциальные бумаги.