Рувим Фраерман - Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца

— Я скажу тетушке, что это я тебя толкнул.

— Ты? — отозвался Тишка. — Она тебя и слушать не будет.

Вася задумался. То, что говорил Тишка, была сущая правда. Вася знал, что в родовом имении Головниных, Гульёнках, хозяйничает тетушка Екатерина Алексеевна, которая считает его мальчиком дерзким, непослушным и даже злым.

Подумав немного, Вася сказал:

— Никто ничего не узнает, Тишка. Мы пойдем на пруд, вымоем твой мундир и высушим его на солнце. Вот и все. Не буду я тетушке ничего говорить. А ты пока в рубахе походи.

И мальчики побежали к пруду.

Пруд в Гульёнках был большой. Начинался он в парке, затем выходил далеко за его пределы, оканчиваясь где-то в заболоченном лесу, и потому никогда не пересыхал.

Мальчиков тянуло к воде, как уток. Летом они часами просиживали в пруду, ловя золотистых карасей в верши, сплетенные из лозы, и наблюдая за тем, как плотно наевшиеся гуси, затевая веселую игру, носятся вперегонки по его зеркальной поверхности и, ленясь подняться на воздух, чертят лапками по воде.

— Ленивые, — говорил, глядя на них, Вася. — Смотри, как хорошо летают чайки, все небо облетят кругом. А ты бы хотел быть птицей? — спросил он вдруг Тишку.

Оказывается, и Тишка хотел быть птицей. — Коли хочешь, так надо быть птицей, — уверял Вася. — А чего же зря хотеть?

Но Тишка в ответ только качал головой.

Тишка хорошо знал, что он крепостной человек и что птицей ему быть не дозволено.

— Ну, если птицей не можно нам быть, — задумчиво отвечал Вася своему другу, — то начнем плавать на нашем славном корабле «Телемаке».

Так он называл старый плоскодонный дощаник, уже давно валявшийся в одном из заливчиков пруда в полузатопленном виде.

Немало трудов потратил Вася вместе с Тишкой, чтобы втайне от тетушки превратить это дырявое корыто в «бриг с парусами, послушный океанским ветрам».

К сожалению, под парусом можно было плавать по пруду только при юго-западном ветре, который сравнительно редко бывал в той части Рязанской губернии, где находилось имение Головниных.

Но сегодня такой ветер как раз начинался, когда мальчуганы вышли на берег пруда.

Едва Тишка успел снять свой мундир, сполоснуть его в воде и повесить на куст, как стеклянная до того гладь пруда начала морщиться, постепенно покрываясь густой рябью.

— Тишка! — крикнул Вася. — Зюйд-вест! Выводим бриг из гавани!

Ветер между тем крепчал, порывами налетая на пруд. Дощаник был вытащен из зарослей ивняка. Отпихиваясь длинными шестами, мальчики вывели его на ветер.

— Поднять паруса! — скомандовал Вася, стоявший за штурвалом, сделанным из колеса старой прялки.

Тишка быстро распустил парус. Он сразу наполнился ветром. Дощаник накренило и потащило боком.

— Понимаешь ты, почему наш бриг идет боком? — спрашивал Вася у Тишки, на этот раз шедшего в «плавание» без всякого воодушевления, ибо его мысли были заняты вовсе не тем.

— А чего тут понимать-то? — отвечал Тишка. — Гонит ветром, вот и все.

— Но боком почему? Боком?

— А кто его знает!

— Вот дурень, сказано тебе было: потому, что киля нет. Гляди вперед, гляди вперед!

Тишка испуганно взглянул по ходу дощаника.

— На нас идет эскадра! Гляди зорчей! — командовал Вася. Тишка даже плюнул с досады:

— Какая там эскадра! Гуси плывут. Кши ты, красноглазый!

И Тишка замахнулся на длинношеего белого гуся, подплывшего к самой лодке и косившего на Тишку ярко-голубым, а вовсе не красным глазом.

Когда вышли «на траверз «Зеленого мыса», как Вася называл болотистый выступ парка, поросший густым ивняком, ветер хватил с такой силой, что дощаник зачерпнул не только бортом, но и парусом.

При виде этого Тишка поспешил скинуть с себя рубашку.

— Трус! — с возмущением крикнул Вася, стараясь выправить крен неповоротливого дощаника.

— Там поглядим еще... — ответил Тишка. — Може, и ты, барчук, портки скинешь.

Налетел новый порыв ветра, еще более сильный. Дощаник накренило еще резче и до половины наполнило водой.

— Ну? — в свою очередь не без торжества спросил Тишка.

— Все наверх! Пустить помпы! — скомандовал Вася.

Тишка, отлично знавший значение этой команды по прошлым плаваниям, подхватил черпак, всплывший посредине лодки, я начал вычерпывать из нее воду.

— Раздевайся, барчук, — посоветовал он. — Плыть придется далеко.

Вася, стоявший в воде чуть не по колена, не тронулся с места. «Где же это видано, чтобы капитан корабля во время бури снимал с себя панталоны! Даже когда корабль гибнет, он велит привязать себя к мачте и идет вместе с ним на дно».