Джеймс Купер - Лоцман

Штормовые ветры Северного моря, казалось, ушли на покой, и, хотя неумолчный прибой, набегая на берег, придавал еще большую мрачность солнечному закату и окружающей местности, легкая рябь, бороздившая сонные валы, вызывалась лишь тихим ветерком с суши. Несмотря на это благоприятное обстоятельство, море, казалось, таило угрозу. Оно глухо рокотало, как вулкан накануне извержения, усиливая чувство изумления и страха, с которым крестьяне воспринимали необычное явление, нарушившее спокойствие их маленькой бухты. Распустив только огромный грот да легкий кливер, реявший далеко впереди носа судна, шхуна скользила по воде с такой грацией и легкостью, что зрителям это казалось волшебством, и они, оторвав взор от моря, переглядывались в немом изумлении. Наконец гуртовщик тихим, торжественным голосом сказал:

— Храбрый малый, должно быть, стоит там у руля! И, если у этой посудины днище деревянное, как у бригантин, что ходят между Лондоном и Лит-портом note 5, значит, ее ждет опасность, какой благоразумный человек не должен бы допускать… Смотрите! Она уже у большой скалы, что всегда высовывает голову при отливе. Нет, ни один смертный не может долго идти этим путем: он дойдет до «земли», но она будет под водой!

Однако маленькая шхуна продолжала двигаться среди рифов и мелей, время от времени слегка меняя курс; это доказывало, что ее ведет человек, сознающий опасность. Когда же судно углубилось в бухту, насколько это было возможно без чрезмерного риска, ее паруса, словно сами собой, собрались в складки: Покачавшись несколько минут на длинных валах, набегавших с открытого моря, шхуна развернулась, на приливном течении и стала на якорь.

Теперь крестьяне начали более оживленно высказывать свои догадки насчет цели этого визита: одни предполагали, что судно занимается контрабандой, другие приписывали ему враждебные намерения, утверждая, что задача у него военная… Высказывались также смутные намеки, что с этим судном дело не чисто. «Ни одно судно, — настаивали сторонники этой точки зрения, — будь оно построено человеком, не осмелилось бы зайти в такое место да еще в час, когда даже самый неискушенный в морских делах береговой житель мог предсказать шторм». Шотландец, усвоивший от своих земляков не только их сметливость, но и в немалой мере их суеверие, придерживался этой последней теории и начал было с некоторой осторожностью и почтением приводить свои доводы, как вдруг сын Эрина note 6, который, видимо, не имел определенного мнения по этому вопросу, перебил его, воскликнув:

— Смотрите! Их, оказывается, два: маленькое и большое. Если это морские духи, они, видать, любят

— Два! — отозвался гуртовщик. — Два! От них может быть много беды. Два судна сразу, да еще в таком месте, где простым глазом не рассмотришь опасность, и притом они без людей! Жди несчастья, кто смотрит на них… Вот те на! А ведь второе-то совсем не маленькое! Глядите, добрые люди, глядите! Это — отличный большой корабль!

Он замолчал, поднял с земли свой узелок и, еще раз окинув испытующим взором подозрительные суда, многозначительно посмотрел на слушателей и продолжал, медленно удаляясь от берега:

— Я бы не удивился, если бы оказалось, что это военный корабль нашего короля Георга note 7. Отправлюсь-ка я прямо в город и поговорю со знающими людьми: уж больно подозрительный вид у этих судов; малышу ничего не стоит сцапать человека, а большой проглотит всех нас и сытее не станет.

Это предостережение встревожило присутствующих, ибо в то время ходили усиленные слухи о новом рекрутском наборе. Работники собрали инструменты и ушли домой. И, хотя из-за отдаленных холмов за маневрами судов следила не одна пара любопытных глаз, очень немногие из тех, кто интересовался таинственными посетителями, осмеливались приблизиться к окаймлявшим бухту утесам.

Судно, побудившее местных жителей благоразумно удалиться, было красивым кораблем, огромный корпус, высокие мачты и длинные реи которого неясно вырисовывались в легкой вечерней дымке, спускавшейся над морем. Корабль казался горой, рожденной морской пучиной. Он нес немного парусов и, хотя не решался подойти к берегу так близко, как шхуна, тем не менее, производил схожие маневры, подтверждая предположение о том, что цель у них одна. Фрегат — ибо большой корабль принадлежал к этому классу судов — величественно прошел с попутным приливом через вход в маленькую бухту. Он двигался в воде лишь с той скоростью, какая была необходима, чтобы он слушался руля. Приблизившись к своему спутнику, корабль тяжело развернулся на ветер и, расправляя огромные реи на грот-мачте, чтобы уравновесить действие одних парусов другими, попытался лечь в дрейф. Однако легкий ветер, наполнявший до этого его тяжелые паруса, начал спадать, а береговой бриз перестал рябить длинные волны, катившиеся с открытого моря. Течением и волнами корабль понесло в самую глубину бухты, где из воды высовывались черные головы длинной гряды рифов, уходившей далеко в море. Тогда и на фрегате отдали якорь и взяли паруса на гитовы, притянув их фестонами к реям. Как только судно развернулось по течению, на гафеле бизань-мачты взвился тяжелый флаг, и, когда порыв ветра на мгновение расправил его складки, стал отчетливо виден красный крест на белом поле — эмблема Англии, как успел разглядеть благоразумный гуртовщик, остановившийся на почтительном расстоянии. Но, лишь только с обоих судов спустили по шлюпке, гуртовщик ускорил шаги, заметив своим удивленным товарищам, которых забавляло его поведение, что «на эти суда лучше смотреть издали, чем вблизи».

Читать дальше