Анатоль Имерманис - «Тобаго» меняет курс. Три дня в Криспорте. «24-25» не возвращается

— И как раз вовремя! — подхватил Квиесис. — Капитан Вилсон, вы как старый друг дома должны узнать первым… В Сантаринге играем свадьбу, можете поздравить!

Лицо капитана тотчас обрело радостное выражение. Словно опасаясь, что Квиесис может не поверить его лицу, Вилсон несколько раз повторил:

— Весьма рад!.. Весьма, весьма рад!..

Он тяжело опустился во вращающееся кресло. Потом вспомнил, что принято поздравлять невесту. Будь Алиса его дочерью, Вилсон не отдал бы ее Парупу ни за три дома, ни за десять, ни за все дома Риги. Но Алиса была дочерью Квиесиса. Вилсон знал, каково бывает на душе, когда хочется ругаться, а надо напяливать на лицо улыбку. Не зря он служил у Квиесиса в капитанах уже двадцать лет. Столько же, сколько лет Алисе.

Он поднялся и неуклюже пожал руку девушке:

— Желаю вам счастья! От всей души!

— Спасибо, капитан, — тихо отозвалась Алиса и, опустив голову, вышла из кают-компании.

— За вечно юную любовь! — провозгласил тост Паруп, не смущаясь отсутствием невесты.

— За новую фирму «Квиесис и Паруп»! Мои пароходы, ваши дома!

— Начиная с этой минуты, можете спокойно говорить: мои пароходы, мои дома.

— Не шутите?

— Вы же знаете мой взгляд на имущество. Но, если боитесь, что говорю под парами шампанского, можем хоть сейчас…

— Брачный контракт? Ну, что вы, что вы! — всплеснул руками Квиесис. — Впрочем… Стоит ли терять время? Капитан Вилсон, попрошу вас принести гербовую бумагу и засвидетельствовать наши подписи.

— Да, капитан! — крикнул Паруп Вилсону вслед. — В честь радостного события прикажите выдать команде водки. По шкалику на человека!

Отблеск заката погас. Океан отливал черным смолистым глянцем. С переменой ветра облака понемногу рассеивались. Все больше звезд качалось на волнах. Они пропадали, когда форштевень взрезал воду, и вновь возникали где-то далеко за буруном от винта. «Тобаго» со скоростью двенадцати узлов плыл к Сантарингу — навстречу пальмам и нефтяным вышкам, навстречу плантациям шурина Квиесиса, навстречу свадебной фате и колокольному звону.

После пережитой тревоги люди на «Тобаго» были настроены мрачно. Известие о неожиданном угощении пришлось как нельзя более кстати.

— Ну, так за здоровье Алисы! — сказал Август.

Он поднес кружку к губам, но тут же поставил ее: на тысяча двести третьей странице таинственный корабль наскочил на подводную скалу, и хотелось поскорее узнать, что с ним станет дальше.

— Дурак, пил бы лучше за свое здоровье, — посоветовал Галениек, набивая трубку. В иностранных трактирах, где и крохотный бутерброд не по карману, он привык выпивать без закуски. — У будущей мадам Паруп здоровья и без тебя хватит. У кого деньги, у того и здоровье. Что, Цепуритис, старый филин, разве не так?.. Она не дурна, знает за кого выходить. Будь Паруповы дома моими, она уже сегодня спала бы на моей койке.

— Врешь! — горячо возмутился Зигис. — Алиса не такая!..

Галениек покрутил кулаком перед носом мальчишки:

— Видишь, что это? Это тебе не фига! В ухо захотел, а?

— Оставь малого в покое, Галениек! — прикрикнул Цепуритис на буяна все еще слабым голосом, хотя приступ малярии уже миновал.

— Нашелся заступник! На ногах едва стоит, а туда же — других защищать лезет.

— Ну, давай, братва, за здоровье Алисы! — сказал Август.

Таинственный корабль опять летит на всех парусах, и по этому случаю не грех пропустить глоточек. Тревожила только сизая тучка, появившаяся у горизонта в последней строке на тысяча двести восьмой странице — не подстерегает ли там новая опасность?

— Не знаю, как вам, а мне лично Алиса нравится куда больше Парупа или даже самого Квиесиса, — заметил Курт.

— Только на юбки и заглядываешься… Где ты еще найдешь такого хозяина, как наш?! — вспылил боцман. — Не всякий станет тебе водку подносить.

— Я раз плавал с одним хозяином, так он каждый праздник выставлял на стол по бутылке рома. Да еще и сам подсаживался и наливал ребятам. Зато стоило сорваться резьбе на старой гайке, так расплачиваться приходилось нам. А не нравится — ступай ищи себе другую посудину.

— Ты нас, Цепуритис, не агитируй, — отмахнулся боцман. — Не все одинаковые. Бьюсь об заклад, что Квиесис нас еще к дочке на свадьбу пригласит. Он — наша, морская косточка. Покойный Ян Квиесис сам на баркасе плавал. Ну, так поехали… Будем здоровы!

Боцман не спеша выпил свою долю, крякая после каждого глотка. Вообще-то он был трезвенник, но когда выдавали водку бесплатно, мог выпить и за троих. Заметив у Антона полную кружку, он подсел к нему.