Фредерик Марриет - Корабль-призрак

Главный алтарь собора был завешен в этот день черным сукном и освещен сотнями громадных восковых свечей. По одну сторону алтаря возвышалось кресло великого инквизитора, по другую, на таком же возвышении, было приготовлено место для вице-короля Гоа и его свиты. Посредине были расставлены деревянные скамьи для обвиняемых и осужденных и неразлучных с ними крестных отцов. Остальные участники процессии, монахи и кающиеся, размещались по боковым приделам и на время смешивались с толпой. Когда обвиняемые и осужденные вступили в собор, их разместили на скамьях, соответственно степени их греховности и вины, так что менее греховные и менее виновные заняли скамьи ближайшие к алтарю, а обреченные на смерть на костре — в самом дальнем конце церкви. Истекающая кровью Амина опустилась на свое место в самом дальнем углу собора и страстно ждала момента, который вырвет се, наконец, из этого христианского мира. Она вовсе не думала ни о себе, ни о той страшной муке, которая ожидала ее; она думала только о Филиппе и о том, что он живи в безопасности, и что ему ничем не могут угрозить эти жестокие, беспощадные люди; она была счастлива, что умрет раньше его и встретит его там, в загробном мире. Между тем церемония продолжалась. Один доминиканский монах произнес длинную проповедь, в которой восхвалял милосердие и отеческую любовь инквизиции к чадам церкви, сравнивал ее с ковчегом Ноевым, который принял в себя всех зверей и животных чистых и нечистых и сохранил им жизнь, а по окончании потопа все эти животные вышли из ковчега и населили землю, но они вышли из ковчега такими же, какими вошли, тогда как те, кто пробыл известное время в инквизиции, войдя в нее с сердцами волчьими, выходят из нее кроткими, как агнцы.

После него вошел на амвон официальный обвинитель инквизиции и прочел во всеуслышание вес преступления, в которых обвинялись осужденные, и наказание, к которому они были присуждены. Каждый из осужденных или подсудимых подводился служителями инквизиции к аналою, на котором обвинитель читал его приговор, и должен был выслушать его, стоя с зажженной свечой в руке. Как только приговоры всех тех, кто не должен был быть лишен жизни, были прочтены, великий инквизитор облачился в свои священнические одежды и совместно с несколькими другими священнослужителями совершил над ними обряд снятия с них отлучения от церкви, которому они якобы были подвергнуты во время всего следствия и суда, затем окропил каждого святой водой.

Когда этот обряд был окончен, приступили к чтению обвинений и приговоров тех, которые были обречены на смерть, в том числе и тех, что успели умереть раньше приговора, и изображения которых выносили перед обвинителем; им читали вины и объявляли приговор Св. инквизиции неизменно в одних и тех же выражениях, а именно: что Св. инквизиция признала невозможным вследствие их упорного жестокосердия и многосложности их преступлений по отношению к Св. церкви, помиловать их, как она это сделала по отношению к другим обвиняемым, и с великим душевным прискорбием предать этих нераскаянных грешников в руки светской власти, чтобы та подвергла их установленному законом наказанию; но при этом Св. инквизиция молит властей выказать несчастным заблудшим овцам стада Христова всякое милосердие и снисхождение и в случае, если им суждено принять смерть за свои вины, то пусть при этом не будет пролито крови. Что за злая насмешка, какое издевательство в этом последнем увещании — не проливать крови, ради чего мгновенную казнь через секиру палача эти люди придумали заменить мучительной смертью на костре!

Последней из всех была выведена на средину собора перед обвинителем Амина. И когда этот обвинитель громко воскликнул: «Вы, Амина Вандердеккен, обвиняетесь… «, в толпе за колоннами произошел страшный шум, борьба и смятение; служители инквизиции подняли свои секиры вверх, чтобы водворить порядок, но это не помогло; шум в толпе только увеличивался и, начавшись в задних рядах, теперь заметно приближался к тому месту, где стоял обвинитель перед своим аналоем и обвиняемая с сопровождавшим ее крестным отцом.

— Вы, Амина Вандердеккен, — снова возгласил обвинитель еще громче, стараясь своим голосов покрыть шум толпы, — вы обвиняетесь…

Но в этот момент на средину собора прорвался из толпы разгоряченный, взволнованный, почти обезумевший молодой человек и, порывистым движением обхватив осужденную, заключил ее в свои объятия, страстно прижимая ее к своей груди.