Фредерик Марриет: Корабль-призрак

Амина, равно как и все остальные осужденные, облаченные в эти странные одеяния и выстроенные в ряд вдоль стены, оставались в этой зале в течение нескольких часов, в ожидании, пока настанет время, назначенное для начала процессии. Всех их тюремщики подняли в этот день с двух часов утра.

Солнце взошло яркое, ясное, к великой радости членов инквизиции, так как они не желали, чтобы день, когда они решили отомстить за все обиды, нанесенные Св. церкви, был омрачен туманной или дождливой погодой, могущей умалить радостность торжества.

И Боже правый, этому радовались не одни только члены Св. инквизиции, а и многие тысячи людей, собравшихся сюда, чтобы присутствовать при церемонии! Уже с раннего утра улицы и скверы, по которым должна была проследовать процессия, были запружены благочестивыми зрителями. Шелка и ковры, золотая и серебряная парча украшали окна и балконы домов, как в дни великих праздненств и торжеств. Каждое окно, каждый балкон на пути процессии были переполнены любопытными, нарядными дамами и кавалерами в праздничных, ярких нарядах, сгорающих от нетерпения увидеть этот последний парад несчастных перед их мученической кончиной. Дело в том, что люди любят зрелища, любят все возбуждающее, а что может быть более возбуждающим для людей суеверных, чем это ужасное зрелище auto-dafe?!

Когда солнце взошло и тяжелый колокол соборной церкви медленно и протяжно загудел над городом, всех содержавшихся в тюрьмах инквизиции построили в порядке и повели на площадь.

Прежде всего была поднята хоругвь Доминиканского ордена, так как доминиканцы были основателями учреждения Св. инквизиции, и за этим орденом осталось обязательное право избирать великого инквизитора из своей среды и присвоить Св. инквизиции свою хоругвь. За хоругвью доминиканского ордена выстраивались монахи-доминиканцы по два в ряд. Девиз их знамени гласил «Iustitia и Misericordia», т. е. «справедливость и милосердие», — и это было девизом инквизиции!

За доминиканцами следовали обвиняемые, каждый в сопровождении своего крестного отца, всего числом около трехсот человек, все с зажженными восковыми свечами в руках, босые и с обнаженными головами. Те, чьи преступления признаны наиболее крупными, шли впереди других. Все эти несчастные были одеты в черные одежды с белыми нашивками; за ними следовали те, что были накрыты сверх черных одежд санбенитосами и, наконец, те, на которых были надеты самариасы с опрокинутыми пламенными языками. Здесь был перерыв процессии, так как за последними подсудимыми несли огромный крест с изображением распятого на нем Христа и с склоненной вперед головой. Это должно было выражать, что все, кто шли впереди распятия, и на которых распятый Христос как бы взирал с высоты своего креста, не должны были быть подвергнуты мукам и смерти, а те, которые следовали позади креста и к которым Распятый был обращен спиной, были, так сказать, отринуты им и обречены на погибель в сей жизни и в будущей.

Позади распятия шли семеро осужденных и, как величайшая из преступниц, Амина замыкала шествие. Но ею не заканчивалась процессия: позади ее было еще пять изображений, которые сопровождали гроб, где лежал скелет. Это были изображения на высоких шестах, одетые в такое же одеяние, как и осужденные, изукрашенные изображениями костров, пламени и чертей, и позади каждого из этих изображений или кукол несли гроб, в котором лежал скелет. Это было изображение тех осужденных, которые умерли в казематах инквизиционной тюрьмы или испустили дух под пыткой, и которые после своей смерти были подвергнуты испытанию, затем приговорены к смерти на костре. Скелеты их были теперь вырыты из земли и должны были подвергнуться той же казни, как и остальные осужденные, совершенно так же, как если бы они были живые существа. Их изображения будут привязаны к столбу на костре, кости их будут сожжены вместе с их изображениями.

За гробами следовали члены инквизиции, фамилиарии ее, монахи, духовенство и стони кающихся в черных одеждах и надвинутых на лицо черных капюшонах, скрывавших их лица, с зажженными восковыми свечами в руках.

Прошло более двух часов, прежде чем эта процессия, пропарадировавшая по всем главным улицам города, достигла, наконец, соборной площади. В соборе должны были быть совершены дальнейшие обряды установленной церемонии «торжества св. католической церкви».

Босые осужденные к этому времени едва могли ступать по раскаленному мелкому щебню, которым были усыпаны улицы и площади города; этот щебень с острыми режущими краями до того изранил их ноги, что когда они ступали по мраморным ступеням, ведущим в собор, то оставляли на них кровавый след.