Святослав Сахарнов - Бухта командора

Мостовой с мегафоном в руках перегнулся через борт и попытался образумить покидавших судно, в ответ раздались ругательства, щелкнул выстрел. Пуля ударилась в фальшборт и рикошетом ранила матроса.

…Капитан приказал мне принести винтовку. Он, видно, хотел, чтобы те, на плоту, вернулись. Я только принес, подошел к борту, слышу — щелкнуло, ударило в руку, на руке кровь. Меня повели перевязывать.

Вернулся, те — на плоту — перерезали канат, и их несет. Весла на плоту были, но мало — весла два. Они — давай грести. Мачта у них, между прочим, была и парусины кусок, хотели парус на плоту поднять, а ветром их сносит и сносит. Тут одну бочку оторвало, вижу — они все кинулись на борт, на тот, что повыше. Как раз и вторая бочка из воды выскочила. Один конец плота в воду — все с него и посыпались. Вдруг волна подняла плот и перевернула. Капитан в бинокль смотрел. «Никого, — говорит. — Конец».

Это видели не только мы, видели все — ну, на пассажиров подействовало. Работать стало легче, никто не мешал…

…Про второй плот могу показать следующее. Его мы собрали на воде, у левого борта. Аккурат над ним был открытый иллюминатор в каюту. Так вот, когда посадку заканчивали, кто-то из пассажиров вытащил на палубу груз, кричали — ценный очень. Что за груз, я не видел. Но капитан брать его не разрешил, брал только людей. Тогда груз унесли. И тут, слышу, в иллюминаторе, у меня над головой, в каюте — выстрелы. Я попробовал заглянуть туда — аккурат надо мной шлюпбалка была, я за трос зацепился, хотел подтянуться, кричат — отходим!

Как свидетельствуют документы, плот покинул судно в 17 часов 30 минут. Он пробыл в океане около двух суток, после чего был обнаружен рыбаками, которых направил в район катастрофы помощник капитана. Таким образом, экипаж и пассажиры «Минина» были собраны и доставлены на Хоккайдо.

Трагические события этого дня не прошли для Мостового бесследно. На Хоккайдо капитан заболел, долго лежал там в госпитале и скончался.

Команда после полутора лет пребывания в Японии почти вся вернулась на родину…

Судьба «Аяна» сложилась так.

Кончив бункероваться, Нефедов вышел из Хаккодате и, обогнув юго-восточный мыс, лег курсом вдоль берега, огибая Хоккайдо и стараясь догнать «Минина». Машина была в хорошем состоянии, и, имея преимущество в скорости в два-три узла, Нефедов рассчитывал догнать Мостового к исходу третьих суток.

Войдя в воды между Большой и Малой Курильскими грядами, «Аян» лег на курс 48° и дал самый большой ход, который могла развить машина, — 13 узлов. Радисту было приказано не оставлять попыток установить связь с «Мининым».

Однако тщетно Нефедов всматривался в затянутый тучами горизонт — впереди не было видно ни одного дымка.

Когда ветер усилился, Нефедов приказал проверить крепление палубного груза и осмотреть трюмы.

Океан все больше покрывался пенными гребнями. То и дело находил и полосами откатывался туман. В 18.20 заметили небольшую торчащую из воды скалу. На карте ее не было — это удивило Нефедова.

В 18.23 послышался голос вахтенного матроса:

— Слева тридцать — судно!

Одного взгляда в бинокль было достаточно, чтобы в черной полоске, то исчезавшей среди волн, то появлявшейся вновь, узнать «Минина».

«Аян» с каждой минутой приближался к опасному району.

У англичан для обозначения судов, построенных по одному проекту, есть выражение «систер-шип» — «корабли-сестры». У капитанов, плавающих на таких судах-близнецах, вырабатывается обостренное чувство понимания, в каком состоянии находится другой такой же корабль. Сначала Нефедову показался неестественным курс, которым идет «Минин», — почти на север, затем он обратил внимание на его значительный крен. Он уже хотел отдать приказание на руль повернуть влево, как вдруг высокие всплески волн у борта «Минина» показали, что судно не имеет хода и скорее всего сидит на мели. Заметив это, Нефедов рывком перевел ручки телеграфа на «стоп!». Но было уже поздно: содрогаясь всем корпусом, «Аян» со скрежетом выполз на камни. Как показало расследование, аварии способствовало и то, что вахтенный матрос, стоявший на носу судна, в это время отлучился сменить промокший насквозь ватник.

Осмотр трюмов принес утешительные известия: вода внутрь судна не поступала. Пароход стоял, вылетев с полного хода на каменную плиту и накренившись на 15°. На все сигналы прожектором и фонарем Ратьера «Минин» не отвечал. Стало ясно — команда покинула судно.