Клайв Касслер - Священный камень

На столах уже стояли подносы с закусками: морковное пече­нье, сельдерей, лук-шалот, редис и жульены с цукини, чашки с орехами, фруктами, сырами и крекерами. Целые подносы были заполнены крабовым мясом, устрицами и ломтиками омаров. Подали три супа, уолдорфский, зеленый и желатиновый салаты, рыбу, сыры, пирожки с фаршем, тыквой, яблоком и ягодами, вина, портвейн, крепкие напитки и кофе «Ямайка Блю Маунтин». У команды не осталось ни единого шанса уйти из-за стола голодными.

В своей роскошной каюте Хуан Кабрильо высушил мокрые волосы полотенцем, побрился и побрызгал щеки туалетной водой с ромовым ароматом. Коротко стриженные светлые во­лосы не требовали особого ухода, но за последние пару недель он отпустил небольшую бородку и теперь принялся аккуратно подравнивать ее ножницами. Глянув в зеркало, Кабрильо счел работу выполненной и улыбнулся. Сейчас он выглядел отлич­но — здоровым, отдохнувшим и уверенным в себе.

Выйдя из ванной, Кабрильо выбрал к праздничному вечеру накрахмаленную белую рубашку, серый костюм из легкой шер­стяной ткани, сшитый на заказ в Лондоне, шелковый галстук в полоску, светло-серые шерстяные носки и черные мягкие лако­вые туфли «Коул Хан» с кисточками. Разложив все, принялся одеваться.

Завязывая красный в синюю полоску галстук, он последний раз оглядел себя, а затем пошел по коридору к лифту. Пару ча­сов назад его команда обнаружила угрозу безопасности эмира. И сейчас они уже выполняли план, при помощи которого, если все удастся, они убьют одним выстрелом двух зайцев. А если им еще удастся найти пропавшую на другом конце планеты ядерную бомбу, то год окончится на мажорной ноте. Кабрильо не мог знать, что уже в течение ближайших двадцати четырех часов ему придется отправиться в ледяную пустыню на западе от Исландии, и от результата его путешествия будет зависеть судьба огромного города у реки...

В отличие от теплой и праздничной обстановки на борту «Орегона», в исследовательском лагере у Маунт Форел в Грен­ландии, у края Полярного круга, все было куда скромнее. У вхо­да в пещеру завывал ветер, температура была десять градусов ниже нуля. Шел девяносто первый день экспедиции, так что первоначальный энтузиазм и возбуждение давно исчезли. Джон Акерман устал, разочаровался и пребывал наедине со своими мрачными мыслями о постигшей его неудаче.

Он работал над докторской диссертацией по антропологии в университете Невады, в Лас-Вегасе, и нынешняя обстановка настолько же отличалась от привычной ему пустыни, как мор­ской конек от попугая. По окончании семестра трое помощни­ков, отправившихся с ним сюда из университета, отбыли, а их сменщики прибудут не раньше чем через две недели. По правде говоря, Акерман был бы и сам не прочь взять отпуск, но он был одержим мечтой.

С того самого момента, как ученый обнаружил малоизвест­ные документы, в которых упоминалась Пещера Богов, как раз тогда, когда принялся составлять тезисы к своей диссертации об Эрике Рыжем, он стал просто одержим мыслью найти эту пещеру первым. Может, это вообще миф, думал Акерман; но если пещера реальна, то он хочет, чтобы ее обнаружение связали с его именем, а не с именем какого-нибудь самозванца.

Он принялся греть на плитке банку консервированных бо­бов, сидя в палатке у входа в пещеру. Это место в точности со­ответствовало описанию, которое дал Эрик Рыжий перед смер­тью и которое Акерман переводил лично. Но за долгие месяцы работы они не нашли здесь ничего, кроме глухой стены, кото­рая была сейчас метрах в шести от него. Они оглядели каждый дюйм стены и пола пещеры, но не нашли ничего. Хотя пещера и выглядела рукотворной, но Акерман уже не был уверен ни в чем. Поглядев, чтобы банка с бобами не закипела, он выглянул наружу, проверяя, не сорвало ли ветром антенну спутникового телефона. Убедившись, что все в порядке, вернулся в палатку и проверил сообщения в электронной почте. Акерман и забыл, что сегодня Рождество, об этом ему напомнили лишь поздравления от родных и друзей. Он ответил на письма, и печаль охватила его с новой силой. Сегодня праздничный день, все американцы сидят дома, в кругу семьи и друзей, а он здесь, посреди никому не известной земли, один, отправившийся сюда в погоне за меч­той, в которую уже окончательно перестал верить.

Печаль постепенно перешла в бессильную злобу. Забыв о греющихся на плитке бобах, Акерман схватил со стола коулмановский фонарь и пошел в дальний конец пещеры. Встал у стены, тихо ругаясь. Вся эта ситуация, в результате которой он в самую святую ночь года оказался посреди ледяной пустыни, достала его. Здесь было не найти ничего, даже с микроскопом и кисточкой. Ничего. Все это фикция. Завтра он начнет сво­рачивать лагерь, уберет палатку и припасы в сани, прицеплен­ные к снегоходу, и, как только погода наладится, отправится в Аммассалик, ближайший город, до которого больше полутора сотен километров. А Пещера Богов останется тем, чем и была. Мифом...