Эмилио Сальгари: Королева Карибов

— Я знаю историю трех корсаров, — сказал синьор де Рибейра, — Красный и Зеленый попали в руки герцога и были повешены, как обычные преступники.

— Я снял их с виселицы и с честью похоронил, опустив в глубины Карибского моря, — продолжал Черный Корсар. — А теперь ответьте мне: чего заслуживает человек, который изменил своему знамени и убил моих трех братьев? Какое наказание он должен понести?..

— Вы убили его дочь, сеньор.

— Молчите ради Бога! — вскричал Корсар. — Не трогайте рану, которая терзает мое сердце! Ну, хватит. Отвечайте: где находится этот человек?

— В надежном месте.

— Увидим, насколько оно надежно. Говорите, где он. Старик колебался. Заметив это, Корсар поднял шпагу. Глаза его метали страшные молнии. Промедли управляющий еще несколько секунд, и острие вонзилось бы ему в грудь.

— В Веракрусе… — сказал наконец старик.

— Ах вот как! — вскричал Корсар торжествующе. — В таком случае, мы скоро свидимся с ним.

Он резко поднялся и пошел к двери, но тут в комнату заглянул Кармо. Лицо флибустьера выражало тревогу.

— В чем дело? — спросил его быстро Корсар.

— Дом окружен, капитан.

— Ты шутишь.

— Ничуть. Это правда.

— Кто выдал нас? — Корсар угрожающе взглянул на дона Пабло.

— Кто?.. Да тот проклятый горбун, которого мы оставили на улице, — сказал Кармо. — Это нам дорого обойдется, капитан.

— Ты уверен, что улица занята испанцами?

— Я собственными глазами видел двух человек, прячущихся в подъезде дома напротив.

— Только двух? Что они могут против нас?

— Не спешите, капитан. Я видел еще двух у окна.

— Ну четверо. Велика сила! — с презрением бросил Корсар.

— Их немало и в засаде на боковой улочке, — добавил Кармо.

— Ну что ж, в темноте и в такой ураган их мушкеты не очень опасны.

— А сто копий и столько же шпаг? Корсар задумался на мгновение, потом обернулся к дону Пабло.

— Есть ли из этого дома потайной ход? — спросил он.

— Да, сеньор, — ответил старик, и во взгляде его сверкнула какая-то искра.

— Вы поможете нам бежать?

— Да, но с одним условием.

— Каким?

— Вы откажетесь от планов мести моему господину.

— Изволите шутить, сеньор де Рибейра?

— Нет, кабальеро.

— Сеньор ди Роккабруна никогда не примет подобных условий.

— Предпочитаете, чтобы вас захватили испанцы?

— Я еще не в их руках, мой дорогой сеньор.

— Здесь в Пуэрто-Лимоне сто пятьдесят солдат.

— Этим меня не испугаешь. На борту моего судна сто двадцать отчаянных молодцов, способных сразиться с целым полком.

— Но ваш корабль далеко от этого дома, сеньор.

— Мы все равно доберемся до него.

— Но вы не знаете потайной ход.

— Зато вы хорошо знаете.

— Я не покажу вам его, пока вы не поклянетесь оставить в покое герцога Ван Гульда.

— Ну хватит, — решительно сказал Корсар.

Он быстро выхватил пистолет и уперся им в грудь старика.

— Или ты проведешь нас по потайному ходу, или я убью тебя. Выбирай!..

При этой угрозе дон Пабло де Рибейра побледнел. Его правая рука инстинктивно схватилась за эфес шпаги, но, видя, что Кармо тоже подался вперед, он счел всякое сопротивление бесполезным. Впрочем, он не рискнул бы сразиться с Корсаром и один на один, прекрасно зная, с какой непобедимой шпагой ему пришлось бы иметь дело.

— Ну что ж, — произнес он, — я в вашей власти. Старик взял подсвечник, стоявший на столе, и сделал Корсару знак следовать за собой. Кармо уже позвал двух своих товарищей.

— Куда мы идем? — спросил Ван Штиллер.

— Уносим ноги отсюда, — ответил Кармо.

— Вернемся на борт?

— Да, если удастся. Я мало доверяю этому старцу. Не такой уж безобидный у него вид.

— Не будем спускать с него глаз. Мой пистолет заряжен.

— Мой тоже.

Тем временем дон Пабло вышел из комнаты и двинулся по длинной галерее, стены которой были увешаны картинами, преимущественно на батальные темы, и портретами предков Ван Гульда. Корсар следовал за ним, держа в правой руке обнаженную шпагу, а левую положив на рукоятку одного из своих пистолетов. Как и его флибустьеры, он не слишком доверял старику.

Дойдя до конца галереи, дон Пабло остановился перед большой картиной, которая доходила почти до самого пола, дотронулся до ее раны и пробежал пальцами по ложбинке. С легким шорохом картина отошла в сторону, открыв темный проем, достаточно просторный, чтобы в него, не сгибаясь, мог пройти человек. Из проема вырвался порыв влажного ветра, заставив заколебаться пламя свечей.