Эмилио Сальгари - Королева Карибов

Вцепившись руками в прутья своей клетки, Корсар не отрывал взгляда от вершины скалы, на которой должна была появиться повелительница карибов. Его сердце билось так сильно, словно хотело вырваться из груди, и капли пота катились по лицу, снова ставшему очень бледным.

Кармо, Ван Штиллер и Моко стояли рядом с ним во власти странного оцепенения.

— Смотрите! — неожиданно воскликнул Кармо. На фоне пламенеющего неба на скале появилась стройная женская фигура. Женщина стояла на самом краю скалы, протянув руки к закату, пылавшему над берегом. Дальность расстояния не позволяла ясно различить ее черты, но сердце Корсара дрогнуло.

Что-то вроде блестящей короны сверкало на голове повелительницы, широкая накидка, сотканная из разноцветных шелковых нитей, окутывала ее с головы до ног. Волосы были распущены и легко развевались под первыми дуновениями ночного бриза.

— Вы видите ее, капитан? — спросил Кармо.

— Да, — сдавленным голосом ответил Корсар.

— Узнаете ее?

— У меня пелена перед глазами, но сердце говорит мне, что это она… Онората, которую я покинул когда-то в бушующем море.

В тот же миг в воздухе раздался протяжный и зычный голос индейского вождя:

— Краснокожие воины! Наша повелительница объявляет священными белых людей, сыновей морских божеств. Горе тому, кто коснется их!..

Все индейцы у подножия скалы и те, что стояли на берегу, покорно склонили головы в ответ. Слово королевы было для них высшим законом.

В эту минуту солнце исчезло и быстро опустилась тьма, скрыв от глаз флибустьеров повелительницу карибов. А Черный Корсар бросился на пол своей клетки, спрятав лицо в ладонях. Его товарищам показалось, что они слышат глухие рыдания.

Лодки причалили к берегу, и в темноте индейцы разошлись по своим хижинам. Проходя мимо клетки, они делали какие-то непонятные знаки и кланялись, точно пленники в мгновение ока стали для них настоящими божествами. Невероятно для людей, которые еще четверть часа назад готовились быть зажаренными и съеденными этими же самыми дикарями.

Процессия уже полностью разошлась, когда появился вождь в сопровождении четырех воинов, несших горящие факелы. Движением руки он приказал открыть клетку и, склонившись перед Корсаром, произнес:

— Пойдем! Повелительница ждет тебя.

— Ты сказал ей мое имя? — спросил сеньор ди Вентимилья.

— Да.

— И что ответила она?

— Чтобы я привел тебя к ней.

— Скажи мне, какие у нее волосы?

— Как золото, — ответил вождь.

— Онората! — воскликнул Корсар, прижимая руки к груди. — Я уверен, что это она! Веди меня к королеве!

В сопровождении четырех воинов вождь племени пересек деревню, казавшуюся пустынной в этот ночной час, и углубился в лес, над которым уже появилась яркая луна. А через четверть часа они остановились перед просторным жилищем, одиноко возвышавшимся среди зарослей магнолий.

Это было легкое и красивое строение с верандой, со всех сторон окружавшей его, и двускатной остроконечной крышей, которая днем защищала от палящего солнца.

Бледный, как полотно, Корсар остановился на пороге. Ему казалось, что перед глазами у него густая пелена.

— Входи, — сказал ему вождь, который со своими воинами остался снаружи. — Повелительница здесь.

Все стены в доме были покрыты циновками, что придавало ему очень нарядный вид. Бронзовая лампа, скорее всего, с какого-нибудь потерпевшего в этих водах крушение корабля, освещала комнату, оставляя в тени большую ее часть.

Стройная женщина, закутанная в широкую светлую накидку, с золотой короной на голове отделилась от стены и медленно двинулась к Корсару. Не дойдя трех шагов до него, она легким движением распахнула накидку и откинула назад свои роскошные белокурые волосы, в живописном беспорядке падавшие ей на грудь.

— Онората!.. О, Господи, это ты!.. — воскликнул сдавленным голосом Корсар, падая на колени. — Прости меня, Онората!..

Королева карибов, а ею была дочь Ван Гульда, стояла перед ним неподвижно. В ее прекрасных глазах были слезы, грудь порывисто вздымалась, и глухие рыдания замирали на губах.

— Прости меня, Онората! — простонал Корсар, протягивая к ней руки.

Она наклонилась и подняла его, повторяя прерывающимся голосом:

— Да, я простила тебя… Еще в ту ночь, когда ты оставил меня в бушующем море… Ведь ты мстил за своих братьев… Но как же жестоко страдала я!..

И не выдержав более, она разразилась бурным плачем, спрятав свое прекрасное лицо на груди у морского разбойника.