Патрик О'Брайан - Остров отчаяния

С тех пор подзорная труба оставалась наведенной на хижину, как будто, глядя на дверь и промасленную бумагу окна, Стивен мог узнать что-то о возможной битве, бушующей внутри. «Конечно, Луиза должна одолеть его, — подумал он. — У нее ребенок, которого нужно растить, и война, и слезы, и здравый смысл. Но, когда дело доходит до чести, милый Боже… Я люблю тебя, дорогая, так крепко, но честь дороже и так далее, до скончания веков. А есть еще бесконечно малый факт, что Майкл должен мне семь гиней за свой мундир: это может оказаться смехотворным камнем преткновения. Кто может сказать, где именно заартачится человек? Все позорно, все низко, только не это. Хотя… Труднее всего сказать мужчине, что он слаб или слаб местами, как Хирепат. Если она победит, возможно, он никогда не простит её, а если проиграет, она, конечно, никогда не простит его. Она, безусловно, одержит победу. Но Мэтьюрин, дружище, ты слишком фантазируешь: откуда тебе знать?»

— Солнце садится, сэр, — сказал, наконец, Бонден. — Вам лучше одеть плащ.

Солнце уже почти село, время летело с необычайной скоростью. Дважды в сумерках Стивен видел Хирепата, но все же не мог сказать, что у того на уме, если не считать внутреннего конфликта.

— Они там хорошо проводят время с рулем, — заметил Бонден, накидывая на плечи Стивену тюленью шкуру. — Морские пехотинцы выбрали его до вант левого борта, увальни.

Сейчас весь «Леопард» были залит огнями — Джек намеревался не терять ни минуты. Звезды начинали мерцать, заглушаемые на зюйде южным полярным сиянием, струящимся вниз к полюсу: огромная дуга усиливающегося великолепия, а мороз начал крепчать.

Стемнело. Лай тюленей, в лунном свете смутные очертания буревестников.

— Что это ты куришь? — спросил Стивен.

— Лучший виргинский, — с довольной улыбкой ответил Бонден. — Этим утром с китобоя на берег сошёл старый мой товарищ по плаванию. Сначала был немного подозрительным, когда я и Джо Плейс подмигнули ему, потому что напротив его имени в роли помечено «Б» — «беглый», сэр. Но потом мы разговорились, и он дал нам пачку. Сейчас мой рассказ уже не имеет значения, потому что на бриге выбирают якорь, и он в такой же безопасности, как у Христа за пазухой. Видите, как бриг крадется? Теперь сигналит — фонарь на ноке гафеля: вверх-вниз, вверх-вниз. Они, что, забыли кого-то на берегу? Но я не видел шлюпки. Теперь стоят на одном якоре, и выбирают кабаляринг у другого. Упрись и навались, упрись и навались, слышите их, сэр? — Мощным, грохочущим полушепотом Бонден повторил припев: — Упрись и навались, упрись и навались, леди приходит из Мексики. Якорь встал и стоит на грунте: его почти вытащили — слышите, шкипер скомандовал выбирать на кат.

Поднялась луна, огромная — полнолуние прошло недавно, — заливая море призрачным светом. Оторвалась от горизонта, все выше и выше, а где-то слева среди морских слонов разразилась битва.

— Может быть, лапа зацепилась — что-то долго они возятся, — наконец произнес Бонден. — Нет, распускает фор-марсель. Снимутся с якоря в любую минуту и с отливом скоро уйдут, а с этим бризом пойдут ходко. Вскоре исчезнут, как и мы, даст Бог. Завтра навесим рулевые тяги, сам руль и домой, как только загрузим все снова в трюм. Снова фонарь. Они потеряют отлив, если продолжат так болтаться. Что за странная манера. Слышите, сэр? Нет, не старый тюлень. Шлюпка идет к бригу. Вот, вижу, выходит из-за острой скалы. О, это наш ялик. Смею предположить, это мистер Хирепат плывет попрощаться, гребет так неловко. Так и есть. Но кто его помощник, черноволосый мальчик? Не знаю эту физиономию. Сэр, сэр, да это миссис Уоган! Она же сбежит! Мне пойти и вернуть их обратно?

— Нет, — сказал Стивен. — Сиди спокойно и молчи.

Лодка приближалась, прошла на расстоянии шепота, луна освещала их лица: восторженные, простодушные, и нелепо юные. Лодка уплыла дальше, нырнув в черную тень китобоя. Тихие окрики с «Лафайета»: «Крепко держитесь, мэм, и помните о юбках, поднимаясь», — а потом, когда бриг повернулся и забрал ветер, донесся смех миссис Уоган, летящий над водой, очень веселый и задорный. Веселее, чем когда-либо, такой заразительный, что и Стивен, и Бонден хохотнули вслух, и теперь в этом смехе впервые звучали триумфальные нотки.

Конец пятой книги

«Поросячий хвост» — прозвище матросской косички в британском флоте

Автором применен термин «Боу-стрит раннеры» — но это и есть предшественники полицейских