Патрик О'Брайан - Помощник хирурга

В разгар длинного летнего дня по вытянутой гавани Галифакса в Новой Шотландии под одними марселями скользили два фрегата. На первом из них, ещё несколько дней назад принадлежавшем военно-морскому флоту США, развевался звёздно-полосатый флаг под белым вымпелом, тогда как второй был обременён лишь собственным потёртым стягом.

Это был корабль его величества «Шэннон», ставший победителем в непродолжительной, но кровавой схватке с «Чезапиком».

Команда «Шэннона» уже получила некоторое представление о встрече, которая их ждала, потому что новости о победе успели распространиться, и рыбацкие лодки, яхты, приватирские суда, а также разномастные мелкие судёнышки встречали победителей на большом расстоянии от входа в гавань, составляя им компанию на пути к ней. Их экипажи размахивали шляпами и вопили на все лады: «Браво! Ура! Отлично, «Шэннон»! Ура! Ура!».

«Шэннонцы» не обращали внимания на гражданских, если не считать высокомерного кивка или рассеянного взмаха рукой со стороны подвахтенных. Всё же внимание судёнышек было приковано к фрегатам. И хотя неискушённый наблюдатель вряд ли бы увидел что-то, чему он мог поразиться на самом «Шэнноне», с практически полностью установленным заново такелажем, новыми парусами на реях и окраской, ничуть не менее опрятной, чем она была несколько недель назад, когда фрегат уходил из этого самого порта, более опытный глаз приватира заметил бы глубокие раны в бушприте и мачтах, бизань, укреплённую накладками из вымбовок, застрявшее в толще борта ядро и заплатки в тех местах, где ядра прошли насквозь. И даже самый невнимательный не смог бы упустить из виду зияющую брешь в корме и квартердеке по левому борту «Чезапика», где вся батарея правого борта «Шэннона» раз за разом обрушивала на него по пять центнеров железа продольным огнём при каждом залпе. Конечно же, они не видели кровь, пролившуюся в этом жестоком конфликте, кровь, густо тёкшую через шпигаты, так как матросы «Шэннона» привели в порядок оба судна и надраили палубы, насколько это было возможно. Однако, несмотря на все эти усилия, по состоянию мачт, реев и корпуса «Чезапика» любой человек, побывавший в бою, мог представить себе похожую на бойню обстановку, царящую на кораблях после окончания схватки.

Итак, на «Шэнноне» знали, какая встреча их ждёт, и свободные от вахты матросы уже умудрилась нарядиться в лучшую парадную одежду, предназначенную для вылазки на берег — лощёную широкополую шляпу с надписью «Шэннон» на ленточке, яркую синюю куртку с медными пуговицами, белые брюки свободного кроя с лампасами и маленькие блестящие туфли. И всё же команда была изумлена встретившим их на подходе к причалу необыкновенно громким звуком, перекатывающимися волнами поздравлений, а затем и ещё более громким, ещё более ценным, стройным одобрительным возгласом, когда фрегат, скользя по гребню волны по направлению к привычному месту швартовки, проходил мимо военных парусников, стоящих в бухте, сплошь заполненных людьми, дружно ревущими: «Шэннон! Ура! Ура! Ура!» — так, что дрожали воздух и море. Весь Галифакс высыпал, приветствуя их и их победу. Первую победу в войне, которая началась так неудачно для военно-морского флота, когда три великолепных фрегата были захвачены американцами один за другим в одиночных стычках, не говоря уж о болеемелких судах: очевидно, что матросы сильнее других пришли в исступление и горечь от всех этих поражений, и сила этих чувств могла быть измерена сиплой громадностью настоящего веселья. Но тысячи и тысячи красномундирников и гражданских тоже ликовали, и приказ юного Уоллиса, вахтенного офицера «Шеннона», брать паруса на гитовы, можно было расслышать лишь с большим трудом.

Хотя моряки на «Шэнноне» были довольны и изумлены, в целом они оставались серьёзны, даже слишком серьёзны: их глубокоуважаемый капитан лежал в собственной каюте, находясь между жизнью и смертью. Они похоронили первого лейтенанта и двадцать два матроса-сослуживца, а на койках корабельного лазарета находилось пятьдесят девять раненых, многие их них оставались на волосок от смерти, а некоторые из них к тому же были любимцами всего корабля.

По этим причинам, комендант порта, приблизившись к борту, увидел поредевшую команду, одетую с иголочки, но весьма сдержанную в эмоциях, а также негусто заполненный людьми квартердек – всего несколько офицеров приветствовали его.