Array Сборник - СМЕРШ и НКВД

При призыве в войска НКВД были какие-то «особые» специальные проверки на благонадежность?

Я считался уже проверенным человеком, и сомнений в моей верности делу ВКП(б) ни у кого не возникало. Скажу вам даже больше. На последней комиссии, когда пришлось заполнять анкету из 70 вопросов, я не знал, что ответить на вопрос: «Имеются ли у вас родственники за границей?» У отца, как я вам уже сказал, было 12 братьев, и, например, один из них еще в начале века уехал в Южную Африку и жил в Йоханнесбурге. Кто-то из моей многочисленной родни эмигрировал в Америку еще до ПМВ. И я честно написал об этом в анкете. Пришел кадровик, майор ГБ Гусев, который решал, брать меня в органы госбезопасности или нет. И когда он прочел ответ на вопрос «родственники за границей», то на моих глазах порвал эту анкету и приказал: «Пиши все заново и забудь про своих родных в Африке или где-то еще! Всегда говори и пиши: родственников за пределами СССР – не имею. Понял меня?!»

Насколько большим был состав Тельшайского оперативного уездного отдела НКВД?

Человек двадцать. Состав был смешанный. Бывшие литовские коммунисты-подпольщики и приехавшие из России опытные оперативные работники, которые помогали нам познавать азы агентурной работы контрразведчика. Это были хорошие, порядочные русские люди – заместители начальника отдела Морозов и Галкин, здоровый парень высокого роста.

Остальные были литовцы: бывший подпольщик Пятрас Расланас, Казис Репша, Лепа, а также «русские литовцы», выходцы из староверов, как, например, Амплиус Минкявичус.

В отделе было две машины: грузовики-трехтонки. Уезд был «поделен» на участки по группам, в зоне ответственности нашей «двойки» – Лепа и Душанский – было три волости, и мы почти все время находились в волостном городке Плунге.

Какими правами обладал работник уездного отдела ГБ?

Мы имели право беспрепятственно заходить на территорию любой воинской части, двигаться в приграничной полосе, но, например, я не мог приказать начальнику погранзаставы: «Дай мне отделение бойцов» или: «Выставь засаду на таком-то месте». Обычно все наши требования, «заявки», мы передавали начальнику штаба погранотряда или погранкомендатуры или представителю Особого отдела у пограничников. И они уже давали точные указания «зеленым фуражкам», где и как оказать нам содействие в организации засады, помощь в переходе нашего агента и так далее.

Как часто на вашем «подшефном участке» происходили попытки перехода границы на нашу сторону, в Советскую Литву?

Начиная с зимы сорок первого года подобные попытки были почти ежедневно. Шли немецкие агенты, подготовленные в Кенигсбергской школе абвера, шли с диверсионными заданиями и подрывной литературой члены нелегальной организации LAF (Литовский фронт активистов), руководимой литовским генералом, бежавшим в 1940 году в Германию, деятелем Генштаба литовской армии Раштикисом. А контрабандистами мы не занимались. Границу переходили внешне обычные литовцы, все в гражданской одежде, и если на прорыве их не задерживали, то они сразу растворялись среди местного населения, находили временное пристанище на глухих хуторах и в деревнях, а после спокойно добирались до Каунаса, Шяуляя, Зарасая, Паневежиса и оседали там. Где их только потом частично не отлавливали… В сорок первом мы взяли на границе уже несколько человек с радиопередатчиками, но, что самое интересное, уже начиная с весны, вооруженное сопротивление агента или группы стало обыденным явлением. Огневой контакт при захвате был частью рутины, «за здорово живешь» никто руки вверх при окрике «Стой! Кто идет?!» не поднимал. Стрелять приходилось часто. Только за весну 1941 года нашим отделом было задержано свыше 40 настоящих вооруженных немецких агентов, которых отправляли на следствие в Тельшайскую тюрьму.

Почему так везло?

В местечке Кретинга жил некто Якис, начальник территориального отдела буржуазной литовской разведки. В 1940 году он бежал на немецкую сторону, но его жена осталась в Кретинге, и в ее доме был устроен перевалочный пункт для немецких агентов. Его супругу, «пони Якене», нам удалось перевербовать, и от нее мы получали ценную информацию, позволявшую безошибочно и грамотно задерживать лазутчиков и диверсантов. Ну и кроме того, тактика засад на уязвимых участках границы себя оправдывала. И конечно, стоит отдать должное профессиональному чутью моего напарника и старшего товарища Лепы. Старый коммунист-подпольщик, работавший при буржуазном правительстве в прокуратуре Литвы, он обладал сильной интуицией и каким-то шестым или десятым чувством определял точное место перехода границы вооруженной группой агентов. Тельшай – это граница с Мемельским краем, и немцы, готовясь к вторжению, использовали «этот маршрут» для внедрения агентуры и проникновения диверсантов очень часто. Агент «косяком пер» на нашу сторону, и многие попадались в наши сети. А многие благополучно через нас «проскакивали». Это только в книгах и в патриотическом кино «Граница всегда на замке», а в действительности…