Виктор Гирский: Майдан по неосторожности

– Приглашаем Егора Кузьмича, ветерана войны в Корее, дать интервью киевскому телевидению, – сказала она, направляясь на выход.

Старик засуетился, поднимаясь с кровати.

– Может, лучше пригласить молодого полковника Зуева? – спросил Кузьмич, оглядываясь. – А то он так много читает, что я начинаю за него побаиваться.

– Спрошу у руководителя программы, – ответила врач, закрывая дверь.

Некоторое время было слышно, как они шли по коридору переговариваясь, пока не наступила тишина, и Зуев мысленно вернулся в Гавану…

…Тогда он сопровождал генерал-лейтенанта, представителя Министерства обороны, с полномочиями к правительству Кубы. Им везде незримо сопутствовала кубинская охрана. Запомнился любимый бар старины Хэма «Флоридита». Бронзовый памятник стоял в том углу, откуда Хемингуэй заказывал себе выпивку. Они дегустировали у стойки бара коктейль «Мохито» (по кубински «комар») и слушали от официанта историю создания и установки памятника в перемешку с тонкостями приготовления коктейля.

– Чарующее созвездие лимона, мяты, кубинского рома и льда даёт посетителям представление о вкусах писателя, – напевно говорил на испанском официант.

Зуев переводил генералу сказанное. Генерал не владел испанским, но в совершенстве знал английский и числился классным специалистом по внешней разведке. Он напоминал экранного Штирлица, но с задатками профессионального бабника. После третьей рюмки он как-то заверял Зуева, что никогда не состоял в лиге шпионов. Генерал смеялся так заразительно, что всегда невольно вызывал улыбку у всех присутствующих. Зуев знал его уже несколько месяцев. Генерал произнёс тост в честь папы Хэми в бронзовом величии и возвестил:

– Пора отужинать, Андре, и прочувствовать букет классического кубинского коктейля «Дайкири». Мы обязаны знать, как страдал на кубинской чужбине Нобелевский лауреат.

На Кубе генерал чувствовал себя свободно. Из знакомых Зуева редко кому удавалось сохранять в душе такое спокойствие и жизнерадостность. Возможно, это было следствием пережитых страданий или многочисленных военных передряг, но генерал часто повторял: – Перед атакой наслаждайся жизнью!

Заказав жареные пирожки с мясной начинкой и курицу с рисом, он вдруг посетовал:

– Будучи молодым офицером, я принимал участие в Карибском кризисе. Славное было время! Мы тогда интриговали янки нашими ракетами. Большим шутником был Никита Сергеевич Хрущев, ему бы в покер играть. Любил рисковать! Это пустяки, что за все ошибки отвечал народ!.. Да…Хотел бы я побеседовать с Эрнестом Хемингуэем… К тому времени мне удалось прочесть на английском многое из его творчества. Но не судьба – ушёл из жизни, не дождавшись прибытия нашего контингента на Кубу.

Они наблюдали, как официант разминал веточку мяты с сахаром в стакане. Сок лайма выжимал руками. Затем наполнил стакан толченым льдом и налил ром. После чего начал красочно двигать руками, перемешивая содержимое до тех пор, пока стакан не запотел. Затем до верха долил содовой и украсил веточкой мяты.

– Дайкири готов! – величественно произнес официант и вставил соломинки в стаканы. Посетители бара встретили рождение напитка аплодисментами. Еда была превосходная, как и настроение. Генерал заказал дополнительно по пятьдесят грамм кубинского рома Havana Cyba:

– Папа Хэми очень ценил этот напиток, мы же употребим его только с лечебно-профилактической целью. Дезинфекция кишечного тракта в тропиках – это святое!

Провозгласили привычно «Viva Cyba!» да и поехали себе в гостиницу в сопровождении кубинской охраны…

Зуев вздохнул, понимая, что сосредоточиться на чтении не удаётся.

– В последние годы жизни Хемингуэя мучили головные боли, может быть, поэтому он выбирал одиночество? – думалось ему. – Писатель ненавидел войну и её зачинщиков, а его герои никогда не сдавались – это ли не пример для подражания?

Читать перехотелось. Вместо этого пришло неудержимое желание поднять тост за папу Хэми.

Когда он прибыл ко времени проведения процедур, возникший рядом телевизионный оператор тут же попросил его стать рядом с героем репортажа Кузьмичём. Съемки прошли быстро. Оздоровительные процедуры длились положенное по штатному расписанию время.

В один из дней, после очередного рассказа, вытирая мокрые от смеха глаза, Кузьмич вдруг спросил:

– А не соизволите ли Вы, сударь, посетить мою дачу? Своей дисциплинированностью мы давно уже заслужили хорошую увольнительную. Как думаешь, товарищ полковник?