Вячеслав Меньшиков: Ржев – Сталинград. Скрытый гамбит маршала Сталина

В этом случае можно увидеть логикудействий в той поездке, но только не Сталина как Верховного главнокомандующего, а просто Иосифа Виссарионовича Джугашвили. Тогда становится понятнее, почему ему не была нужна «свора придворных», которые потом, наверное, приписали бы себе заслугу в организации этого выезда Верховного на фронт, как высказывал предположение Д. Волконогов, «для пиара».

Этот неожиданный и даже внезапный выезд показывает, Сталина непреодолимо потянуло съездить туда,где по егоприказам оставили жизни сотни тысяччеловек. Ведь это онпосылал их в бой и после томилсяэтим.

Сталин, конечно, мог бы не обращать на все это большого внимания: война есть война. Она без потерь не обходится. Но был еще Иосиф Джугашвили. И любому смертному, даже вождю всех и вся, не дано приказать своему Духу выйти вон из своего тела, из души, из своих дум. А они были суровы. Как бы ни был жесток человек, как бы он ни презирал чужую смерть, все-таки свыше есть НЕКТО, который заставляет свершившего эти деяния РАСКАЯТЬСЯ и ПОКАЯТЬСЯ, прося прощения. Для того чтобы облегчить свою душу отпущением грехов, чтобы ему легче стало жить на этой земле. ТАМ, после смерти, он получит за свои действия СПОЛНА, но оттуда еще никто не возвращался, а поэтому никто не может знать, как все происходит, например, в аду. Возможно, именно поэтому Сталин решил ограничиться минимумом сопровождающих и осмотреть все под Ржевом без лишних любопытных глаз.

Кроме того, Сталин хотел, чтобы о его поездке под Гжатск, в село Хорошево, до поры до времени никто не знал, чтобы Берия не согнал туда лишних людей из охраны и разведки и чтобы ему никто не мешал, хотя, конечно, охрана не могла быть исключена полностью. Значит, на максимально возможное одиночество 4 августа у него были свои причины. Вот почему Верховный так рассвирепел из-за того, что генерал не разбудил его во время. Он берег для себяэто «фронтовое» время. Причем сам быт в Хорошево хотел видеть предельно простым, если не сказать аскетичным, чтобы у него была возможность прочувствовать, каково быть на передовой солдатам. Кроме того, поездка должна была сопровождаться тишиной.В ней не должно было быть посторонних помех, лишних людей, которые тогда совсем не были нужны Иосифу Виссарионовичу. Все вышесказанное наводит на определенные размышления.

Он явно что-то замыслил еще до поездки, никому ничего не сказал, приказывая делать то, что считал нужным. А Берия так и остался в неведении о поставленной Серову задаче. Берия потом взъелся на него и обещал припомнить ему, что тот не раскрыл ему задание, которое поставил вождь генералу на выезд под Ржев.

Теперь становится понятнее, почему Сталин во фронтовые дела командующих – Соколовского и Еременко – особо даже не «заглянул». Так, для порядка. Он хотел в первую очередь удовлетворить свои духовные потребности.

И только когда ему доложили об освобождении второго советского города за эти дни, он под нахлынувшим на него новым, на этот раз радостным, победным чувством захотел как-то особо отметить подвиг советских солдат. По примеру боя колоколов, как в старину отмечали победы над супостатами. Дать артиллерийский салютв честь освобождения Белгорода и Орла. Показать, что от него как Верховного главнокомандующего идет к воинам громкое, радостное и яркое признание их ратного подвига в надежде, что оно также могло быть принято народом в качестве его Покаяния. И этими праздничными залпами он мог бы хоть немного оправдаться перед павшими.

Еще раз скажем, что Сталина не следует безоглядно считать бесчеловечным. Это, кстати, опровергает в чем-то и его поездка именно под Ржев в начале августа 1943 года.

Так что гипотеза генерала Волкогонова о «пиар-ходе» Верховного не только не выдерживает никакой критики – она не смогла устоять перед временем, тихонько испарившись. Наверное, беспричинный сарказм этого генерала-историком был нужен лишь для того, чтобы придать бо́льшую остроту зарубежным изданиям своих работ, в которых любой отрицательный штрих в образ вождя народов СССР западниками всегда приветствовался и ценился.

Но камень, брошенный Дмитрием Антоновичем Волкогоновым, оставил свои волны в истории, на которых и сегодня качаются те, кто его неверные выводы, к сожалению, подхватил, так как не смог увидеть, например, истинных причин поездки Сталина под Ржев, а пошел более легким путем очернительства советского Верховного главнокомандующего. Ломать, известное дело, легче, чем строить!