Петр Андреев - Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика

В то время на оккупированных германских землях происходило формирование советской военной администрации, и я, как уже имеющий некоторый опыт работы экономистом, получил направление в военную комендатуру города Нордхаузен. Только здесь я близко познакомился с немецким населением района.

Наша комендатура была районная, и ее действия охватывали весь район. В городах Элрих и Бляйхероде были дополнительно созданы городские комендатуры, подчиненные нашей.

В комендатуре работали промышленный, военный, сельскохозяйственный и строевой отделы и целый ряд офицеров, занимавшихся финансами, вопросами образования, контрразведки, хозяйственными делами и пр. Была рота охраны, выполнявшая патрульно-постовую службу.

Я работал офицером-экономистом в промышленном отделе. Занимался изучением возможностей размещения заказов на продукцию для поставки в счет репараций. В районе было несколько сот промышленных предприятий, от крупных частных и акционерных до карликовых с несколькими рабочими. Одних ликеро-водочных заводов было несколько десятков.

Наши правила не разрешали военнослужащим вступать в контакты с местным населением, но работа в промышленном отделе была немыслима без общения с людьми. Мы ездили на промышленные предприятия города и района. Директора и владельцы заводов бывали рады нас принять. Дело в том, что тогда производился демонтаж многих предприятий, принадлежавших военным преступникам или военно-промышленным компаниям, и если мы давали заключение, что предприятие может выпускать репарационную продукцию, то завод не подлежал демонтажу и, кроме того, получал заказ, а отсюда – и наряды на поставку сырья. Непосредственно заказами и поставками занимались уже земельные администрации в Эрфурте и Веймаре.

У нас было очень много знакомых и даже друзей. Очень жаль, что за столько лет забылись их имена. Это были не только промышленники, но и рядовые граждане, люди из администрации города и района, служащие полиции, переводчики. Многие бывали у нас в гостях. Иногда просиживали до утра. Приглашали в гости и нас.

Народ жил небогато, если не сказать бедно. Мы, зная это, приносили с собой выпить и закусить. Чаще других в нашей компании бывали г-н фон Нойхоф и шеф криминальной полиции (фамилию его не помню).

Жили офицеры по левой, если смотреть от вокзала, стороне Галле-штрассе в доме (если мне не изменяет память) бывшего шефа строительной фирмы г-на Шмидта. Его дочь с мужем были переселены в другую квартиру, расположенную где-то в районе парка, но она ежедневно бывала у нас. Помогала нам вести хозяйство и присматривала за домом. Комендант военной комендатуры полковник Кравченко и его заместитель по политчасти занимали отдельные коттеджи за комендатурой по правой стороне улицы в сторону парка. Некоторые офицеры жили в частных домах, занимая комнаты в квартирах, и ни у одного дома не выставлялись часовые.

Большая часть города лежала в развалинах, но люди уже наводили порядок. Улицы освобождались от кирпичного щебня, и среди развалин даже уже работало кабаре, куда мы иногда, несмотря на строжайшие запреты, заглядывали. А в районах, где дома сохранились, был уже наведен идеальный порядок.

Нас всегда поражала лояльность населения к нам, оккупантам. За все время моей службы в Нордхаузене я знаю лишь один случай нелояльности со стороны немцев. Наш старший лейтенант – начальник финансового отдела комендатуры – проголосовал в районе парка перед идущей машиной. Машина остановилась. Из машины вышел владелец, ударил лейтенанта в лицо так, что тот оказался в канаве, и уехал. Потом доложил о происшествии коменданту, исказив при этом факт случившегося. За это (без проверки) старший лейтенант был отправлен для продолжения службы на Курильские острова. А ехал в машине, оказывается, секретарь компартии района. И это был единственный такой случай.

Мы настолько уверились в порядочности немцев, что перестали носить с собой личное оружие. Я, помню, ездил в другой район. Выехали в два часа ночи вдвоем, я и шофер-немец. Он сам себя называл «Рыжий», и мы его так звали. Дорога в основном проходила по лесам. И только приехав на место, я вспомнил, что не взял оружие. А как-то мой сослуживец вернулся ночью из отдаленной деревни на попутной машине. Его машина заглохла, и он оставил ее на дороге в лесу. Мы с Рыжим поехали, чтобы притащить ее на буксире. В 12 часов ночи из лесу, прямо перед нашей машиной, вышел человек с поднятой рукой. Мы остановились. Это был наш солдат. Он подстрелил козу и останавливал машины, чтобы вернуться в часть. Бывало, что наши офицеры, сильно подвыпив, ночевали в парке, и у них даже пистолеты оставались при себе.