Елизавета Паршина - Динамит для сеньориты

Спрогис А., полковник в отставке, бывший советник по войсковой разведке в республиканской армии Испании

В Москву наша семья приехала примерно в 1929 году с Волги. Отец — Александр Николаевич, мать — Лидия Георгиевна, старшая сестра Алла и я. Отец был инженером-химиком, его пригласили в какой-то институт заведовать лабораторией. В 1935 году я окончила Институт новых языков и начала работать в «Интуристе» переводчицей французского.

Прошло несколько месяцев. Когда началась война в Испании, в Советском Союзе поднялся ураган протестов. Проходили собрания, митинги, писали на первых полосах газет, не умолкало радио, собирались деньги, писались письма… Конечно, для нашей страны такой поворот событий не предвещал ничего хорошего, поэтому аппарат пропаганды работал изо всех сил. Таким образом, испанские события стали для большинства населения личной бедой, гибель испанцев — собственным горем, борьба с фашистами — страстным желанием. Заявления сыпались тысячами, подростков с поездов снимали сотнями. Ни я, ни мои подруги и не надеялись на такое счастье, но когда однажды в кабинете начальника засела какая-то комиссия, сердце екнуло…

За столом сидело человек шесть-семь, все мужчины и все в штатском.

— Лиза Паршина, одна из лучших переводчиц, — сказал начальник.

Поглядывая на меня, полистали бумаги.

— Хороший загар. Отдыхали?

— Да.

— Далеко?

— В Дагестане. По горам ходили.

— Хорошо ходите?

— Километров по двадцать-тридцать в день, — двое с военной выправкой переглянулись.

— Международное положение знаете?

— Конечно.

— На каких языках работаете?

Я поняла, что этот вопрос решающий. Испанский мы немного «проходили», но до знания было весьма далеко.

— Французский, испанский.

— Сказать что-нибудь можете?

— Буэнос диас… камарадас…

— А почему отвечаете на испанском?

Я растерялась и промолчала. Те двое снова переглянулись.

— Вы замужем?

— Нет.

— Семья?

— Родители и сестра. Все в Москве.

— В командировку поедете?

— Поеду.

— А если далеко и надолго?

— Поеду.

— А если в Испанию?

— Поеду.

— Хорошо, можете идти. Если нужно будет, мы вас еще пригласим. О нашей беседе никому говорить не надо.

Утром следующего дня меня и одну из моих подруг предупредили, что за нами «приедут». Часов в двенадцать действительно появилась молодая приятная женщина, сотрудница Главного разведывательного управления Красной Армии, Гуковская. Трудно сейчас сказать, в каком я была состоянии, помню только, что все происходящее доходило до меня, как с киноэкрана. Может быть, от волнения я и заболела — началась двухсторонняя ангина, но я сделала все, чтобы не показать этого. Гуковская на машине отвезла нас в специальный закрытый магазин, расположенный в Центральном универмаге, и велела выбрать все, что нам нужно. Тут уж мы не растерялись и выбрали все — от чулок до шляпок с вуальками.

— Вам это доставят, — сказала Гуковская и отвезла нас обратно.

Часов в восемь она снова приехала, привезла нам вещи, вручила паспорта, деньги, билеты на поезд и сказала:

— Через три часа ваш поезд. Поедете до Парижа, явитесь в наше посольство, дальше вам скажут. Об отъезде ни с кем не говорите и ни с кем не прощайтесь. Ни с кем, — и уехала.

Мы так и остались стоять с открытыми ртами и хлопающими глазами и, похоже, с такими же лицами ехали до самого Парижа. В моих документах было сказано, что я работаю машинисткой в советском консульстве в Испании. В Париже наше появление было встречено так же буднично, как появление почтальона. Нам выдали около тысячи долларов и велели лететь из Тулузы в Барселону.

— Там вас встретят.

И мы полетели. Вышли в Барселоне на летное поле и со все возрастающим беспокойством стали наблюдать, как рассасываются прилетевшие с нами пассажиры, пока не остались совершенно одни. Посовещавшись, уселись на свои чемоданчики и стали ждать «чего-нибудь». Через минут тридцать к нам подошел элегантный служащий аэродрома и очень вежливо поинтересовался, не потерялись ли мы и не надо ли помочь. Документы мы решили не показывать, а объяснить ничего не могли, потому что языка почти не знали. Однако он ничуть не удивился и любезно отправил нас в город на служебной машине. Одетый в военную форму водитель, тоже ничего не спрашивая, привез нас в отель «Мажестик» и уехал. Только здесь, сняв номер, я поняла, что мне совсем плохо. Ангина была в разгаре. Я попросила подругу положить мне на голову мокрое полотенце.