Елизавета Паршина - Динамит для сеньориты

А. Спрогис (звукозапись 1976 года): « Мы остановились. У нас был пропуск и пароль — все, что полагается. Мы говорим это самое, условное, а капитан миноносца не обращает внимания и никакого отзыва на пароль не дает. Мы поняли, что нас захватили фашисты. Миноносец в 50–70 метрах остановился, через рупор переговариваемся. Я подумал, что нет смысла с десятком их солдат взрываться. Лучше целиком. С нашим грузом на десять миноносцев хватит. Пока они опустят шлюпку, время еще есть. Я говорю капитану (у меня переводчик из итальянского ЦК комсомола был): „Все равно взрываться надо, давай ему в бок!“. Капитан дает: „Полный вперед! На миноносец!“. А пароход большой, груженый, начинает двигаться тихо, ползти на фашистов. Переводчик уже с мостика спустился, круг схватил, шифровальщик шифр уничтожил, а Лева (Хургес. — Л. П.) открытым текстом в Москву: „Исполнили свой долг. Погибаем. Прощай родина, прощай мама“ (общий смех). Особенно мне „прощай мама“ запомнилось».

Из мемуаров Л. Хургеса: « Тут только надо было в оба следить за командой (она состояла из анархистов и на всякий случай под предлогом взрывоопасности груза была разоружена. — Л. П.), ибо в любое время можно было ожидать бунта (их было раза в два больше, чем нас) с целью захвата парохода и сдачи его фашистам в обмен на свои жизни. Все мы привели в боевое состояние свои пистолеты, Артур достал гранаты, и мы сгрудились около радиорубки. Поняв, что толковать с нами о сдаче парохода врагу бесполезно, команда разбрелась кто куда, но их взгляды не выражали особой симпатии. Москва все время беспокоятся, зовет непрерывно, но я ни понять их, ни передать ничего не могу — нет кодов».

А. Спрогис (звукозапись 1976 года): « Вдруг капитан миноносца как начнет ругаться: „Ты! Фашист вонючий! Куда лезешь?!“. Это он, значит, нас фашистами называет. Оказалось, это судно береговой охраны республиканцев. Пароль знали только крейсеры, с которыми мы в пути разминулись, а охрана о нас вообще понятия не имела, чтоб не распространять. Вот тут… я не понимаю… Лева убежден, что нас два миноносца захватили. Ну хоть убей меня — я знаю, что один. Я говорил с ним совершенно серьезно, без всякой трепотни. Но он настолько убежден! Даже мысли не допускает. Но вот хоть убей меня, под присягу, под расстрел — один был. Один». (Напомню, что в дневнике Спрогиса записано: «Вдруг в темноте появились два военных корабля». — Л. П.)

Из мемуаров Л. Хургеса: В свое окончательное спасение мы поверили только тогда, когда на подходе к Картахене перед нами услужливо открылись боны порта, а на мачтах наших „конвоиров“ взвились красно-желто-фиолетовые флаги Республики. Радостными криками „виват!“, „салют!“, „ура!“ реагировали мы и команда парохода на появление Картахены. Невозможно представить себе радость людей, спасшихся от, казалось, неизбежной смерти. Все обнимают друг друга, у многих на глазах слезы. Тут уж не выдержали даже мои „железные нервы“. Не в силах сдержать себя и стыдясь своих слез, я побежал в свою рубку и там, лежа ничком на койке, меня несколько минут сотрясали почти истерические рыдания, но дверь я успел запереть, и никто не видел мою минутную слабость. И вот перед нами широко открыты боны картахенского порта, и мы „как герои“ следуем мимо кораблей военного флота, так и не вышедшего, несмотря на все заверения Москвы, нас встречать и в случае нужды защитить, но теперь не жалевшего ни меди оркестров, ни холостых залпов артиллерии на торжественную встречу „героев“».

Когда теперь эти люди собирались у нас дома, вы бы на них посмотрели! Крик, шум стоит, друг друга перебивают, за рукава дергают, а хохоту сколько!

Из разговора за столом (звукозапись 1977 года):

Паршина: « Получили твою радиограмму, которую ты с парохода тогда, нет?».

Хургес: « Получили…» (общий смех).

Паршина: « А маме не успели передать?».

Хургес: « Не маме. Сталину и Ворошилову».

Паршина: « Нет, ты в конце „прощай мама“ прибавил!».

Хургес: « Не-е-е-е-т, это брехня… Кто это сказал?!».

Паршина: « Да Артур сказал!».

Хургес: « Не-ет, не-е-ет. Пусть он не брешет! Никакой „мамы“ не было!..» (шум, смех).

Из дневника А. Спрогиса: «1 декабря (продолжение). Утром зашли в порт Картахена. Началась выгрузка. Вечером уехал на машине в Валенсию».

Москва, 1985