Михаил Барклай-де-Толли - Изображение военных действий 1812 года

Продолжая сохранять высокое мнение о Барклае и полагая, что, с удалением прежнего главнокомандующего, он не затруднится возобновить оставленное за полгода перед тем служение в Финляндской армии, император писал ему, 1 февраля 1809 года: «Надежда моя, по опытной службе вашей, на употребление вас в важных случаях военных, решила меня, в прошедшее лето, на увольнение вас во время самых военных действий, для восстановления расстроенного вашего здоровья. Ныне же, как здоровье ваше поправилось, а в Финляндской армии предполагаются военные действия важнейшие и решительные, то я и не нахожу приличнее употребить при оных кого другого, кроме вас.

Посему и не оставьте поспешнее явиться у главнокомандующего Финляндской армией генерала Кнорринга. Не нахожу нужды изъяснять вам, сколь много я надеюсь на ваше усердие к службе, а потому и остаюсь уверенным, что препорученное вам от главнокомандующего армией исполните вы с приобретением всех предстоящих затруднений». В одно время с этим рескриптом, Барклаю было пожаловано 3 тысячи рублей серебром на подъем. В это время Барклай де Толли находился в Петербурге и через несколько дней отправился в Або.

Недовольный потерей драгоценного времени, император Александр изъявил Кноррингу письменно свое неудовольствие и требовал от него немедленного и безоговорочного исполнения своей воли. Кнорринг оправдывался разными затруднениями и заключал свое донесение следующими словами: «Привыкши, как добрый и послушный солдат, исполнять все повеления вашего императорского величества, я в долге, однако ж, признаться в недостатках моих, и для того, ежели вам, всемилостивейший государь, угодно настоятельно требовать исполнения плана, то осмеливаюсь всеподданнейше просить о всемилостивейшем моем увольнении от службы».

Заимствуем из приведенного нами выше сочинения генерала Михайловского-Данилевского дальнейшие подробности, заключающие в себе описание решительных приготовлений к походу в Швецию и участие Барклая де Толли в этом достопамятном и славном для русского оружия походе.

Откровенное сознание Кнорринга в его бессилии исполнить высочайшую волю побудило императора отправить в Финляндию военного министра графа Аракчеева, с непременным повелением двинуть войска через Ботнический залив и с ними вместе отправиться в поход. 20 февраля граф Аракчеев прибыл в Або, откуда только накануне поехали: Барклай де Толли в Вазу и граф Шувалов в Улеаборг.

Кнорринг повторил Аракчееву о невозможности идти на Аланд, представляя причинами: недостаток провианта и необходимость иметь его полкам, сверх находившегося при них 10-дневного запаса, еще на пять дней; малочисленность войск, остающихся в Або и окрестностях, для удержания могущего вспыхнуть восстания жителей; опасность подкрепления с шведского берега, по имевшимся известиям, что там собран 10000-й корпус, который, по твердости льда, мог перейти на острова во время наших действий, и, наконец, опасность пребывания войск в течение шести ночей на льдах.

Граф Аракчеев опроверг все эти доводы и немедленно приступил к распоряжениям. Через неделю, 28 февраля, все было готово к походу Багратионова корпуса на Аландские острова.

Во время самых деятельных приготовлений в Або получено было от Барклая де Толли донесение о невозможности идти через Кваркен. Он писал, что, прибыв в Вазу, не нашел там не только никаких приготовлений к переходу через залив, но даже продовольствие войск на месте не было совершенно обеспечено, и что притом он не снабжен подробными наставлениями касательно предстоявших ему действий.

«Магазины пусты, – доносил он, – полки и команды, кроме 25-го егерского полка, не имеют ни на один день запасного сухарного провианта и едва удовольствованы на сей месяц употребляемым в пищу провиантом. Навагинский полк, расположенный в Гамле-Карлеби, удовлетворен только по 18-е число сего месяца; в тамошнем магазине ничего нет, следственно, до прибытия туда отправляемых транспортов, он терпит совершенный голод.

В лейб-гренадерском, Полоцком и Тульском полках, которые близко и могут собраться в Вазу в два или три дня, под ружьем рядовых только 3462 человека. С таким малым числом войск важного ничего предпринимать нельзя. Остальные полки могут прибыть сюда: Навагинский чрез 12, 25-й егерский через 18, или 20 дней, и, по сборе сих полков, буду я иметь 5468 человек под ружьем.