Владимир Побочный: Третья военная зима. Часть 1

Первое пленарное заседание «Эврики» – кодовое название Тегеранской конференции – началось в 16.00 28 ноября. Главы двух самых мощных государств в мире встретились впервые сорока пятью минутами ранее. Рузвельт и Сталин, по-видимому, успели хорошо познакомиться друг с другом, когда премьер-министр Черчилль, английские и американские начальники штабов вместе с Гопкинсом вошли в зал. Черчилля сопровождал Энтони Иден. Народный комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов и маршал К. Е. Ворошилов присоединились к Сталину. Рузвельт председательствовал и первым выступил на конференции.

Рузвельт начал с краткого общего обзора стратегических концепций, выработанных на предыдущих англо-американских конференциях. Он заявил, что Соединенные Штаты, так же как Советский Союз и Британская империя, надеются на быструю победу в Европе. На Тихом океане Соединенные Штаты несут основное бремя войны, получая определенную помощь от англичан. Наша стратегия состоит в истощении сил врага, продвижении на южных островах и сдерживании японцев вдали от американской территории. До настоящего времени, подчеркнул Рузвельт, эта тактика была успешной в достижении поставленной цели.

Говоря о Китае, президент отметил важность удержания нашего восточного союзника в состоянии войны с Японией. Этому в скором времени должна помочь решительная операция по освобождению Бирмы, руководить которой будет адмирал лорд Маунтбэттен.

В Европе, продолжал Рузвельт, стратегия Соединенных Штатов на протяжении последних полутора лет состоит в том, чтобы ослабить немецкий нажим на советском фронте, но окончательные планы по достижению этой цели были невозможны, пока конференция в Квебеке не установила в качестве даты вторжения через Канал в Нормандию май 1944 года. Несомненно, имея в виду аргументы, которые выдвинет Черчилль, Рузвельт добавил, что многие высказываются в пользу дальнейших операций в Средиземном море, но он убежден, что решающее вторжение во Францию в мае не должно тормозиться какими-либо подобными второстепенными операциями.

Сталин затем в кратком, но конкретном выступлении указал, что Италия не является подходящим театром, чтобы предпринять наступление непосредственно на Германию. Однако он считал, что в Средиземном море необходимо обеспечить свободное плавание судов союзников. Все американцы и англичане, навострив уши, не отрывали глаз от советского руководителя. Большинство из нас видели и слышали его впервые. Я заметил, что Черчилль не всегда ждал, когда превосходный советский переводчик закончит перевод того, что сказал его руководитель, и, по-видимому, улавливал существо высказываний Сталина. Позднее я узнал, что премьер-министр знал немного русский язык и частично понимал, что говорил Сталин, хотя сам никогда не пытался говорить по-русски. Маршал говорил спокойно, не жестикулируя, и, судя по переводу, уверенно излагал свои мысли.

Черчилль начал свое выступление с заявления, что Соединенные Штаты и Великобритания давно договорились о вторжении в Нормандию, что задержка весьма огорчительна, но сейчас они намерены провести эту операцию весной или летом 1944 года. Без всякой паузы премьер-министр затем заговорил о возможных районах операций против нацистов во всех частях Европы и, в том числе, о желательности убедить Турцию вступить в войну. Затем он спросил, не представляют ли какие-нибудь операции в восточной части Средиземного моря достаточный интерес, чтобы задержать на два-три месяца планируемую десантную операцию через Канал.

Сталин быстро дал ответ, в котором поставил под сомнение разумность распыления сил союзников. Он не верил, что турок можно будет убедить объявить войну, и сказал, что все имеющиеся дополнительные силы союзников можно было бы с успехом использовать для одновременной фланговой десантной операции в Южной Франции в качестве поддержки вторжения в Нормандию. Он считал операцию в Южной Франции гораздо более важной для успеха союзников, чем захват Рима. Черчилль в ответ выдвинул интересный аргумент в пользу захвата Рима и аэродромов севернее Рима, которые можно было использовать для наращивания воздушных налетов авиации союзников на Центральную Европу. Заседание закончилось без принятия каких-либо важных решений.

Первое заседание прошло в приятной, вежливой и благожелательной обстановке. Трое руководителей изложили свои соответствующие точки зрения и выслушали друг друга. Русские и американцы, казалось, почти достигли согласия по основным принципам стратегии, которую предстояло провести в жизнь. В руках этих трех человек, собравшихся за столом в советском посольстве в Тегеране, находилась судьба миллионов людей, сведенных в самые крупные армии и военно-морские флоты, когда-либо создававшиеся для войны до настоящего времени. Однако атмосфера на этом первом заседании была более спокойной, чем та, которая может царить на штабном совещании на борту корабля или военной базе.