Она взяла его за руку и повела к двери.
— И что это они вздумали приходить, — сказал он. — Совсем некстати.
— А я очень рада, что они придут, — сказала Селия. — Так легче. При них мне нельзя будет раскисать. Для меня это, видишь ли, большое горе, что ты уезжаешь.
— Прости, голубка, но я должен уехать. Ведь община давала средства на мое учение. Мать сама бы ни за что не смогла.
— Я знаю, Ленни. Я согласна, что ты должен ехать, а все-таки мне грустно. — Она погладила его руку, глядя вниз, на свои туфли. — И ты даже не предложил мне поехать с тобой.
— Но, Селия…
— Хорошо, хорошо, Ленни. Не буду раскисать и не буду больше тебя уговаривать. Ну иди, мойся, а я пойду помогу матушке Смит, она там печет печенье для твоих гостей.
Она подтолкнула его к дверям в ванную и побежала вниз по лестнице. Умываясь, он услышал звонок, потом голоса. Ага, это Ларри со своей подружкой, хорошенькой евреечкой Розой. Потом послышались новые голоса. «Герцог» и Мэри. И, наконец, Томас со своей подругой Фанни. Теперь все были в сборе. Вся их компания. Тесный маленький кружок. Они все делали вместе. Сколько бывало смеху! «Цветное знамя», упоминая о них, называло их «восьмерка». И вот сегодня последняя встреча «восьмерки». Завтра останется уже только «семерка». Бог весть, какая судьба ждет их всех в будущем. Но в прошлом было хорошо, в прошлом, по крайней мере, было весело.
Он вышел из ванной. Селия поднималась по лестнице, неся угощение. Ларри и Роза ей помогали. «Герцог» нес корзинку с пивом.
— Вот он, изменник, — воскликнула Фанни и взяла его под руку. Все вошли в комнату и расположились где кому удобнее. Все были как-то искусственно веселы, болтали о пустяках, ели печенье, стакан за стаканом пили пиво. Потом все вдруг приумолкли. Ларри поглядел на Ленни и Селию. Та взяла Ленни под руку, насильственно улыбаясь.
— Вот и конец «восьмерке», — сказал Ленни. — Вспомним же, что у нас было хорошего, подсчитаем напоследок наши счастливые минуты… Помните, как мы…
И он припомнил какой-то веселый случай из их общего прошлого. Роза припомнила другой. Кто-то напомнил третий. Под общий смех и говор принужденность рассеялась, мягкая грусть зазвучала в голосах, мягким светом затеплились глаза…
Время прошло незаметно — и вдруг оказалось, что Ленни уже пора ехать. Он быстро уложил в ручной чемоданчик разную мелочь, которая не пошла в багаж. Селия странно поглядела на него, когда он сунул в чемоданчик ее фотографию, стоявшую на столике возле кровати…
Потом на двух такси поехали на вокзал. Поезд уже был подан. Все — каждый на свой лад — попрощались с Ленни. Последней простилась Селия. Трудно было с ней расставаться!.. Они держались за руки и молча глядели друг другу в глаза. Раздался свисток. Поезд уже трогался. Ленни неохотно отпустил ее руку, а она на миг прижалась к его плечу. Поезд пошел быстрее…
Ленни возвращался домой.
Ранним утром поезд подошел к маленькой станции. Ленни спрыгнул на платформу и глубоко вдохнул утренний воздух. Вот он и дома — или почти что дома. Еще немного — и он будет там. Еще немножечко. Он улыбнулся. Он улыбался оттого, что воздух был такой чистый и свежий, и оттого, что он разнежился от смутных мыслей о доме и чувствовал себя сейчас как блудный сын после долгих странствий, возвращающийся к родному очагу. Он сделал все, что от него ожидали, — и даже больше. Его послали в Кейптаун, чтобы он окончил среднюю школу и стал учителем. А он сделал больше. Он получил стипендию и кончил университет, а потом опять получил стипендию и добился ученой степени. Он бакалавр искусств.
Сын возвращался на родину, преуспев даже больше, чем от него ждали.
Он улыбался и тому, что в воздухе пахло землей, даже тому, что сухая, мелкая бурая пыль забивалась в ноздри и мешала дышать. Что за беда! Пыль это тоже частица родины, частица детства, которое уже почти изгладилось из его памяти. Он опять в родной степи, на родных южноафриканских холмах — вот что важно. Строки из стихов Тотиуса [4] Тотиус (1877–1953) — южноафриканский поэт, писал на языке африкаанс.
зазвенели у него в ушах, строки поэта, который уловил самую душу широких, волнистых просторов южноафриканского вельда [5] Вельд — холмистая степь (африкаанс).
. Принглю тоже удалось кое-что передать:
То счастье скакать одному средь степей
По диким местам, далеко от людей,
Скорее туда, на просторы пустыни,
Где буйволы бродят в широкой долине.
Читать дальше