Эрин Хантер: Юность Грома

Перевод Вероники Максимовой

Иллюстрации Леонида Насырова

Над пустошью стояла тёмная ночь, только звёзды тускло мерцали в высоком небе, да неярко светила луна. Гром поёрзал задними лапами и прищурил глаза, глядя на серебряный диск. Ночной ветерок, перебиравший его шерсть, нёс с собой приятное ощущение прохлады и свежести. Молодой кот сладко потянулся и вдруг застыл, почувствовав чьё-то прикосновение. Что-то тёплое мерно и убаюкивающе гладило его по голове.

Гром повернул голову и увидел свою мать Грозу. Она вылизывала его точно так же, как делала это, когда он был ещё совсем маленьким котёнком. Тогда она убаюкивала его, а он сладко засыпал возле её теплого мягкого живота.

Гром удивлённо охнул: «Мама!» Сколько же времени прошло с тех пор, когда он прижимался к ней в последний раз!

Гроза замерла. Их взгляды встретились, и Грому показалось, будто он тонет в зелёной глубине материнских глаз. Протянув лапу, Гроза прижала его к себе, так что Гром почувствовал умиротворяющий стук её сердца.

У Грома голова шла кругом от ощущения нереальности происходящего, и в то же время сердце безошибочно подсказывало ему, что эта встреча была не первой. Наяву он совсем не помнил мать, но сейчас узнавал каждое пятнышко на её шерсти. Даже её тихое дыхание было ему знакомо, а её запах пробуждал воспоминания о тёмном и гулком логове Двуногих, в котором Гром появился на свет.

При виде Грозы он немедленно вспомнил кошку, которая растила его с того самого дня, когда Серое Крыло принёс маленького Грома на пустошь.

«Полёт Ястреба всегда меня любила».

С первого дня та окружила Грома заботой и лаской, её любовь никогда не иссякала. Но сила любви, исходившая сейчас от матери Грома, была сильнее во много раз.

В горле Грома зарокотало урчание.

- Расскажи мне ещё раз ту историю, - попросил он, сам до конца не понимая, о какой именно истории просит и почему ему вдруг так необходимо её выслушать.

Мать Грома устроилась поудобнее, одной лапой обвила сына за плечи. Чуть помедлив, она устремила взгляд куда-то вдаль.

- Впервые я увидела твоего отца в лесу, - негромко заговорила она, и каждое произнесённое ею слово пробуждало странный отзвук узнавания в сердце Грома. - В том овраге, где он живёт. Он лежал под кустом ежевики. Мы посмотрели друг на друга… и сразу всё поняли. Я почувствовала его любовь, она была столь же осязаема, как солнечное тепло или прохлада ветра.

Грома бросило в жар от смущения, у него даже шкура зачесалась: в ней как будто завозились полчища муравьёв.

- Почему же потом все изменилось? - не выдержал он. - Чистое Небо отказался от меня, он не хочет меня видеть! Мой родной отец! Куда же делась эта великая любовь?

Он почувствовал, как мать неуверенно поёжилась.

- Любовь никуда не делась, - очень тихо ответила она. - Просто… Пойми, Чистое Небо просто не справился с тем, что на него свалилось. Но ты поможешь ему найти выход. - Гроза наклонила голову и принялась вылизывать бок Грома нежными убаюкивающими движениями языка. - Я знаю, сынок, ты сможешь это сделать…

Постепенно Гром расслабился и уже хотел закрыть глаза, как вдруг заметил вдалеке какое-то движение. На фоне сияющего диска луны возник тёмный силуэт кота с высоко поднятой головой и задранным в небо хвостом. Кот нервно расхаживал взад-вперёд по траве, и хотя он был очень далеко, Гром сразу узнал его.

Это был его отец.

Он привстал, приготовившись броситься к Чистому Небу, но Гроза обвила его лапами за плечи и притянула к себе.

- Не нужно, - нежно промурлыкала она.

- Но ты же сама сказала… - заспорил было Гром.

- Ещё не время, - сказала мать. - Ты узнаешь, когда придёт срок.

Она вновь принялась вылизывать его, и Гром нехотя лёг на землю.

- Но ведь он мой отец… - грустно пробормотал он.

- Я знаю, - вздохнула Гроза. Она игриво шлёпнула его по носу мягкой лапой с втянутыми когтями и промурлыкала: - Ты так похож на него!

Боль, тупой занозой нывшая в груди Грома, сделалась невыносимой, словно острые когти безжалостно впились в его сердце.

- Тогда почему Чистое Небо не хочет меня знать? - резко спросил он. - Почему я не могу прийти к нему как сын к отцу? - Его голос взлетел до пронзительного воя: - Это всё неправильно!