Омар Суфи - Власть и страсть

— Как он связан с этим делом?

— Он представил Лорена Доминика этим мошенникам. Он знал про выплаты.

— Может, он и есть мошенник…

— Может быть… просто он никуда не убегает. Сидит у себя в особняке в Париже. Мы с ним встретились. Он сказал нам, что знает о выплатах, будет свидетелем, если нужно. Но отрицает свою причастность. Он говорит, что был посредником, но никаких документов не подписывал, и также уверяет, что он не знал о возможном обмане…

— Не совсем мне понятна его роль…

— Он ввел этих жуликов в общество, то есть познакомил с влиятельными людьми. Теперь утверждает, что он не знал об обмане и, более того, он утверждает, что мы тоже мошенники — участники этого дела. Все это конечно странно. Но вы понимаете, что в моем положении огласка будет стоить политической карьеры.

— Мне кажется, что вам надо нанять частного сыщика. Люк Аршамбо — это государственный человек. Все это еще более усложнит дело. Кстати, я не уверен, что он возьмется за это дело.

— Возьмется. Я его тоже знаю, мы ходим в один приход.

— Да? Интересно. Но тогда почему вам напрямую не попросить?

Андре Дешамп вздохнул:

— Если я попрошу, и он откажет, то тогда мне придется кое-что выложить. Видите ли, я знаю о его страсти к его семейной служанке из Африки…

— О, господи!

— Дорогой приятель, не надо судить никого…

— Нет, я решительно не хочу иметь дело со всем этим. Кстати, а вы уверены в его адюльтере?..

— Служанка мне сама рассказала…

— Интересно… Почему вам?

— Я… я ее тоже хорошо знаю… ну…

Андре Дешамп раздумывал, говорить ли Роджеру, что он приставал к служанке семьи Аршамбо Фату и получил от нее пощечину. Извинился… И Фату, расплакавшись, рассказала про свою связь с главой семьи, в которой она работает, и о том, как она мечтает заработать достаточно денег и создать свою семью. И как Дешамп обещал ей помочь, поговорив с инспектором… Разговор между Дешампом и Аршамбо закончился тем, что инспектор сказал, что не возражает против тройки сожительства… своего рода ménage a trois. Так они и стали жить… Конечно, в этой ситуации Дешамп мог бы сам попросить Аршамбо расследовать дело, но, задействовав Роджера, он был бы менее обязан инспектору. К тому же надо было, чтобы Аршамбо взялся бы за это дело с рвением.

— Дорогой Роджер, я не хотел бы, чтобы вы воспринимали мою информацию неправильно. Так вот, у нас серьезные дела против Германии. Я напрямую, без вашего участия, обсуждал один проект с Реймондом.

Роджер вздохнул.

— Чем вы меня еще удивите?

— При дворе германского кайзера происходят кое-какие дела. Нам надо туда проникнуть и скомпрометировать окружение кайзера.

— Любовные истории… гм… при королевских дворах это происходит сплошь и рядом. Возьмем, к примеру, нашего короля…

— Здесь речь идет о содомии… Я знаю, что я вас удивил. У нас очень дерзкий и смелый план. Мы работаем над ним. О нем известно в высших кругах, как в Лондоне, так и в Париже. Заметьте, я делаю это совсем бескорыстно. Я знаю, что после сегодняшнего разговора у вас обо мне сложится не лучшее впечатление. У меня есть слабости… но я люблю Францию. Я готов многое сделать ради нее, и при этом рисковать.

— Не лучше ли предоставить это дело соответствующим службам?

— Иногда необходимо действовать нестандартно. К тому же мы, нынешнее правительство… мало на что способны, по моему мнению. Вы помните, что было с марокканским кризисом? Необходимо было действовать решительно против немцев, но тогдашний премьер Морис Рувье был против этого. Министр иностранных дел Теофиль Делькассе вынужден был уйти в отставку, заявив несогласие с такой позицией главы правительства.

— Клемансо[8] отнюдь не пацифист в отношении Германии.

Дешамп махнул рукой.

— Надо действовать еще решительнее!

Роджер опять ушел в раздумье и, наконец, выложил:

— Вам нужен хороший следователь с полномочиями вести дело, касающееся международных мошенников. Частные сыщики вас не устраивают, хотя я остановил бы выбор на них. Вы подумали о Люке Аршабмо. Вы можете его шантажировать, но это неприлично, тем более, у вас у самого рыльце в пуху. А если просьба придет от иностранного дипломата, дело примет еще более щекотливый характер… и… даже не знаю, что дальше.

Роджер был сам удивлен своей прямоте.

— М-да… — затянул Дешамп. — Есть нюансы… вы не учли высшие интересы наших государств.

— Все же я не уверен, что я хочу быть вовлечен в это дело. Если что пойдет не так, то это сильно ударит по мне.