Омар Суфи - Светлое будущее

Руфат разглядывал толпу. О, его друг Гела Чантурия из Тбилиси. Руфат ринулся к нему, они обнялись, как полагается на Кавказе. Чантурия говорил с двумя — мужчиной и женщиной — на английском.

— Это Людвиг Райх из Германии и Лаура Нуньес из Испании, — представил Гела.

— Хелло, — поприветствовал Руфат и поспешил отойти, чтобы не показать отсутствие знаний английского или, по крайней мере, не стоять в компании, не понимая речь окружающих.

— А! — услышал Руфат окрик знакомого историка из Казахстана, Марата Сеитова.

— Здорово, приятель, — сказал его казахский друг, ростом выше Руфата почти на голову. — Мы уже года три не виделись!

— Точно! Как дети?

— Растут, растут… Вот, хотел тебе подарить книгу, — сказал Марат. В руках у него было четыре экземпляра книги. — Это моя, вот только опубликовал.

— Поздравляю, — Руфат взял книгу в руки и, как следует учёному, даже не глядя на название, пошёл в конец книги смотреть на так называемый «научный аппарат», то есть ссылки, библиографию, карты. Научная солидность книги распознаётся именно по использованной литературе.

— Перелопатил кучу архивных документов, — предугадывая поиски Руфата, отметил Марат. — Об истоках казахской государственности… А то, понимаешь, некоторые говорят, что у нас её не было. Благодаря Советам мы стали «людьми»…

— Ну про нас тоже говорят такое некоторые наши «друзья». Мол, мы стали народом в 1936 году.

— Эх! Это всё распри в наш век не кончатся…

— Они только начались, — вмешался в разговор ещё один их общий знакомый, историк из Украины Вадим Герасименко.

— О, мой друг! — Марат вновь воскликнул. — Вот и тебе моя книга…

— Где издавал? — Вадим посмотрел на вторую страницу — тоже важная информация о качестве книги, какое издательство напечатало книгу. — Алматинский университет, рецензии, — отметил Вадим. — А в Москве не пробовал? — с усмешкой спросил он.

— Ты знаешь, мне предлагали… Дело несколько муторное, но возможное. Мне знакомые сказали, что, в принципе, могут принять.

— Вы все члены Евразийского союза, — заметил Руфат. — При всех разногласиях на историю, есть некоторая политкорректность… Как бы, после отрицания государственности у казахов, теперь смягчение… Разве не так?

— Знаешь, в Москве всё же есть разные издательства. Есть и те, кто примут неофициальную точку зрения…

— Есть пределы, — не согласился Вадим. — Мои статьи о Киевской Руси не принимают.

— Ещё бы, при нынешних обстоятельствах, — отметил Марат, имея в виду конфликт между Россией и Украиной. — А вы-то печатаете их работы, как его там… «москалей»?

— Ребята, вот об этом и нынешняя конференция, — вставил Руфат. — Как сделать так, чтобы история не превратилась в инструмент идеологической борьбы.

— Нонсенс, — сказал Вадим. — Не верю… Невозможно!

— А зачем тогда на конференцию приехал? — спросил Руфат. — Опровергнуть главный постулат?

— Пригласили…

— А ещё Краков — красивый город, — подытожил Марат. — Я здесь никогда не был.

Прошла девушка с колокольчиком, призывая всех пройти в зал.

После приветственных комментариев стал выступать так называемый «кийнот спикер» — главный выступающий, известный ученый Френсис Фукуяма. Он был известен больше в кругах специалистов международных отношений, чем «чистых» историков, и особенно прославился своей концепцией «конца истории», написанной в конце 1980-х годов. По мнению Фукуямы, развал социалистического блока и конец «холодной войны» означал победу либерального миропорядка. И несмотря на то, что после этого он написал немало других интересных работ, где отчасти откорректировал свою точку зрения, в миру он был известен именно тезисом о «конце истории», как окончательной победы либерализма и рыночной экономики.

— Не просто так пригласили выступать Фукуяму, — прошептал Марат Руфату. — Намекают, что пора забыть кое-что и думать о будущем, построенном по лекалам американцев. Рука Сороса, наверно…

— В списке спонсоров «Открытого общества» нет. Здесь немцы и поляки… Ну и ещё, конечно, ОБСЕ…

— Сорос везде…

— Ради бога, наслушался ты Соловьёва по российскому телевидению… кстати, сейчас Польша тоже склоняется… Слышал?

— Все склоняются… А что с Польшей?

— Ну роль в Холокосте… Вторая мировая война…

В это время друзья заметили, что из переднего ряда на них посмотрели с укором, и перестали шептаться.

Было немало интересных докладов, но Руфат ждал с нетерпением своей очереди. Перед такой преимущественно англоязычной аудиторией он выступал редко и надеялся на хороший перевод. А для этого, он знал, надо говорить медленно. Да вот только минут через пять его заносило.