Сергей Званцев - Святые заступники

Николай медленно подошел к письменному столику царицы, достал из плохо открывавшегося ящичка лист бумаги с царским вензелем и вкось написал:

«Обер-прокурора святейшего синода действительного тайного советника К. П. Победоносцева уволить согласно прошению по болезни».

И размашисто расписался: «Николай».

Полулежа на диване, царица затихла и с горящим взором следила за царем. Он встал и подошел к ней с бумагой. Она прочла и нежно поцеловала царя.

— Пусть «они» думают, что это означает поворот в курсе! — криво усмехнувшись, сказал он и тотчас пожалел о сказанном. Царица снова вспыхнула:

— Никаких новых курсов! — вскричала она, — Самодержец останется самодержцем!

Не дожидаясь, что царь вызовет гофкурьера, она нажала кнопку звонка и протянула рескрипт вбежавшей раззолоченной ливрее.

— В типографию «Правительственного вестника»! — томно приказала царица.

С Победоносцевым было покончено!

Шло время. Наступил 1916 год. Все истерически-настойчивые попытки Александры найти пути к сепаратному миру не давали результатов. Изо всех сил помогал царице и всей так называемой немецкой партии митрополит Питирим, но царица-немка не была довольна и его усилиями. Именно в этот момент, казалось бы совершенно неожиданно, но вполне логично для смятенного душевного состояния Александры, вновь всплыла кандидатура Павла Таганрогского в святые. Мистицизм царицы зашел далеко. Перед ней вставали видения, она слышала голоса. Потусторонние силы, как казалось царице, влекли к сепаратному миру с ее сородичами, но вместе с тем чудилась тайная помеха, которая якобы представлялась недовольством господа бога ею и царем за некий грех. И вдруг ей стало ясно, что этот грех — пренебрежение святостью Павла Таганрогского.

На эту мысль ее толкнула архиерейская служба по убиенному Столыпину. Епископ Прилукский в своем слове на панихиде прямо сказал: «Бог наказал его за отговаривание царя присутствовать на открытии мощей Иосифа Белгородского». Каково? Святитель церкви православной приравнивает отказ присутствовать при открытии святых мощей к тяжкому греху! А если речь идет о прямом отказе или уклонении православного царя от признания святости за великим святителем и чудотворцем, коим был Павел Таганрогский?! Подумать только! Она дала тогда себя уговорить глупейшей ссылкой того же Победоносцева на дурную болезнь, коей будто бы болел усопший Павел! А если бы даже и так? Для господа нет дурных болезней, для него есть дурные люди и люди, готовые совершить подвиг. Усопший Павел Таганрогский как раз и был из тех, кто давал утешение и вступал в общение со страждущими! Как она могла так легко попасть на удочку к хитроумному еретику Победоносцеву?! Но и сейчас не поздно… Сначала надо навести справку, как обстоит дело в Таганроге с вдовой Павла. Жива ли? Кто ухаживает за могилкой святого?

А кого отправить в Таганрог за справками? Царица не доверяла приближенным. Аня Вырубова? Ей, бедняжке, будет трудно… И не хотелось посвящать в это дело ни ее, ни даже самого Друга [1] Так называли царь и царица Распутина. . Да, да! Он ревнив, он может отсоветовать, она не сумеет ему противостоять, она не в силах возражать ему. А сердцевещун подсказывает ей, что именно в этом обиженном ею когда-то святом, Павле Таганрогском, таится спасение царской семьи. Она чувствует, что над ней повис черный коршун. Вот-вот ударит клювом. Ее должен спасти Павел и никто другой!

Правда, тогда же терзали царицу мысли, что ведь ей предстоит еще открыть и прославить мощи Иоанна Кронштадтского, Ксении блаженной, Матрены-босоножки, Матвея-молчальника, Патермуфия-затворника и Алексея-схимника. Множество угодников божьих, умерших одни давно, другие недавно, являлись к ней в снах и требовали приобщения к святым, но внимание царя, а значит, и ее отвлекали то генералы, приезжавшие с фронтов, то этот отвратительный министр иностранных дел Сазонов, требовавший войны, войны и войны, то наглый толстяк Родзянко. Правда, на днях Друг разъяснил, что за Иоанном Кронштадтским — первая очередь, ибо именно он в смутную годину поднял религиозных фанатиков на главного врага царствующего дома — писателя Льва Николаевича Толстого. Тогда Иоанн поставил в Андреевском соборе толпу молящихся на колени и сам, пав ниц, читал молитву собственного сочинения: «Господи, умиротвори нас ради церкви твоея, ради нищих людей твоих, предотврати мятежи и революции, возьми с земли хульника твоего, злейшего и нераскаянного Льва Толстого и всех его горячих, закоренелых последователей».