Эльмира Нетесова - Чужая боль

— Знакомо! — отозвалась Юлька.

— Скажи, давно была у Риты на погосте?

— Дня три назад…

— Я тоже навестить хочу. Попробую прощенья у нее выпросить. Может, простит, — умолк гость.

— Тут уж как она решит, — ответила Юлька.

— Наташ, ты сходишь со мною на кладбище?

— Я вчера у мамы была, — оглянулась на Юльку, та довольно кивнула головой.

— В каком классе учишься?

— В пятом, — ответила коротко.

— Что лучше дается, математика или русский?

— Все нормально. Двоек нет, — отвернулась к окну.

— Друзья в школе есть?

— А то как же без них! Конечно, имею! Мы всем классом дружим.

— Молодчага! Так и надо уметь общаться с детства. Только разборчивее будь. Друзья, к сожаленью, разными бывают. Я в своей жизни не раз горел именно на доверчивости. Потом, когда повзрослел, научился делать отбор. Это очень пригодилось в жизни, — умолк задумчиво, а вскоре спросил:

— Кем хочешь стать, когда вырастешь?

— Пока не определилась.

— Может, врачом?

— Нет!

— Учителем?

— Только не это!

— А кем?

— Пока время есть, подумаю.

— Только не в хозяйстве! Деревня — это скука! Быстро надоест. Да и перспективы никакой.

— Ну, это кому как. У нас женщина садоводом работает. Классная тетка. В свою работу влюблена. А сколько знает и умеет, у нее руки добрые! Что посадит, все примется и расцветет букетом. Ее даже пчелы не кусают. Птицы не боятся, понимают, летают вокруг и поют на все голоса. Может, оттого она и на работе не устает, потому что любит свое дело.

— А знаешь, я устаю от своей работы, — признался Яшка сконфуженно.

— Конечно, с железками работаешь. А у них души нет, петь и радовать не умеют. Зато сил забирают много.

— Я впрямую с железом дел не имею. Правда, иногда помогал слесарям. Но теперь нет, заказов мало, сами мужики справляются.

— Скажи, а почему ты теперь приехал, почему раньше не появлялся? Или только нынче понадобилась, чтоб спасти от одиночества? — спросила Наташка, глянув в глаза человека настороженно.

— Дело не в одиночестве. У меня хватает друзей на работе и дома. Но… Это все равно чужие люди. Пока жила моя мать, я не чувствовал себя одиноким. Рядом всегда был родной человек. Она ждала и любила. Она переживала за меня и заботилась до последнего дня. Мама была единственной, кому доверял все, — уронил голову на руки. Плечи предательски дрогнули, Яшка спешно выскочил во двор, торопливо закурил.

Вскоре к нему вышли Наташа с Юлей.

— Простите меня. Никак не могу придти в себя после смерти матери. А тут еще этот сон… Сам бы не осмелился приехать, мама настояла. Ее я слушался всегда. И хотя самому уже немало, мамки не хватает. Она была моим корешем, спасательным кругом. Без нее я не пловец.

— Возьми себя в руки. У меня с детства не стало родни. Выгнали из дома в пятнадцать лет и велели жить самой. Потом отец опомнился через годы. К себе звал, но было уже поздно, — вспомнила Юля.

— И ты тогда попала на панель? — спросил Яшка, невольно дрогнув.

— А куда? На работу не взяли. Отказали всюду. Но жрать было охота. Выбора не осталось. Вот и пошла туда, где взяли, — села рядом с Яшкой, опустила плечи, уставилась куда-то в одну точку.

— Мне тоже мечталось о многом. Да что толку, без образования нигде не нужна. Вот так и покатила жизнь по кочкам. Чем ниже, тем больнее. Сколько раз хотела наложить на себя руки! Все время кто-то мешал. А тут Наташка появилась, как мой якорь. Появился смысл в жизни. Уже не приходили в башку дурные мысли, я знала, что нужна на этом свете маленькому человечку, чтобы он стал большим. Я за дочку в ответе перед живыми и мертвой, перед самим Богом…

— А что за сон тебе приснился? — напомнила девчонка человеку, невольно придвинувшись к нему совсем близко.

…— Как раз сорок дней прошли со дня смерти матери. Отметили мы с ребятами как полагалось. Никто не напился вдрызг, все на своих ногах держались крепко и уже расходиться стали. И тут я почувствовал, как меня с ног валит. Кое- как успел закрыть двери за мужиками. А уж как добрался до дивана, и не помню. Прямо в тапках завалился и тут же уснул. Снится мне, что иду по густому лесу. Кругом тьма, какие-то тени вокруг шмыгают. Я шарахаюсь от них. И вдруг увидел широкую тропинку. Я к ней. И только ступил, вижу, навстречу мама идет. Вся в светлом, такая довольная, счастливая. Обняла за плечи, гладит мою голову. Я от счастья разрыдался. Поверил, что смерть матери это нелепый сон, что на самом деле она жива. И мне так хорошо и легко стало, душа успокоилась.